— Хорошо начали новый год! — потирает руки комиссар. [136]
У нас на фронте без перемен
Связной Саша
Зима нынче свирепствует не считаясь с географией Крыма. Снега нанесло столько, что проехать по Лабораторному шоссе в город почти невозможно. Некоторые наши бойцы-южане плохо переносят холод. В бригаде уже есть несколько случаев обморожения.
Немцам, видимо, и вовсе худо. Забились в свои норы, их позиции словно вымерли. Положим, тишины все равно нет. Ни с того ни с сего затрещит вдруг пулемет. Рядом другой подтянет.
— Замерз немец, погреться захотел, — посмеиваются наши бойцы, прислушиваясь к этой перекличке.
Жизнь пошла несколько размереннее. Мы восстановили учебу, наладили трехразовое питание горячей пищей, ввели еженедельное мытье в бане. Политотдел организовал в подразделениях художественную самодеятельность. Пополнился до полных штатов наш бригадный духовой оркестр. Руководит им мичман Щепин, которого матросы в шутку зовут «Бетховен». Общее с великим композитором у Щепина только одно — он немного глуховат.
До января у меня не было вестового, или, как тогда называли, связного. Да я в нем и не нуждался. Но в январе для меня и комиссара отрыли отдельную землянку вблизи командного пункта, и Ехлаков подобрал мне в качестве связного молодого краснофлотца Александра Федорова. [137]
Саша, как мы теперь его зовем, родился в Орле, в семье рабочего-железнодорожника. Он производит впечатление наивного юноши. Светло-русые вьющиеся волосы, небольшой вздернутый нос, пухлые румяные щеки, приподнятая верхняя губа, из-под которой проглядывают широкие белые зубы, — все это придает ему мальчишеский вид. Психология его тоже близка к детской. Очень доверчивый, он все принимает за чистую монету, не разбираясь, когда говорят в шутку, а когда всерьез. Но у Саши оказались ценнейшие качества — исключительная исполнительность, бесстрашие и физическая выносливость.
Войдя ко мне в землянку, Федоров представился так четко, словно держал экзамен по строевому уставу.
На его голове красовалась черная барашковая кубанка с красным верхом, из-под кубанки выбивались завитки волос, под защитной плащ-палаткой виднелся черный бушлат и брюки-клеш. На груди автомат, сбоку — кавалерийская шашка. Он как бы олицетворял сразу три рода войск: пехоту, кавалерию и флот.
— Здравствуйте, Федоров, — вставая из-за стола, приветствовал я своего нового помощника.
— Здравия желаю, товарищ командир бригады! — бойко ответил он.
— А как звать тебя, товарищ Федоров? — спросил я, невольно перейдя на «ты», таким он показался мне юным.