В нарастающей артиллерийской канонаде никто не слышал шума приближающихся мотоциклов врага. Они, как стадо диких кабанов, неожиданно выскочили из-за поворота дороги и, поднимая облако пыли, помчались прямо на высоту, где лежали Андрей и Еж. «Один, второй, три, четыре», - считал Андрей.
С опушки леса и за высотой, где находился их взвод, затарахтели скороговоркой пулеметы.
Еж подполз к Андрею.
- Давай будем вместе… Гляди, сколько их. Только не стреляй. Подпустим маленько.
Шесть мотоциклов промчались по дороге в сторону головной походной заставы, что залегла на опушке. Когда седьмой очутился метрах в пятидесяти от Полагуты и Ежа, оба бойца одновременно выстрелили.
Мотоцикл рванулся в сторону и, подскочив, как на пружинах, свалился в кювет, поднимая тучу пыли. Андрей и Ефим видели испуганное, побагровевшее лицо солдата-водителя. Расшибся или ранен - не понять, но, сколько он ни пытался, не вылез из кювета: так и остался лежать, подмятый мотоциклом.
- Гляди-ка, наши!… - оглянувшись назад, обрадовался Андрей.
По высокой густой траве справа и слева ползли бойцы их отделения. Командир отделения Правдюк приблизился вместе с пулеметчиками. Первый номер пулемета Подопрыгора, тяжело дыша, неуклюже передвигал свое грузное, большое тело, то и дело вытирая рукавом пот со лба.
Правдюк дал Подопрыгоре сигнал «вперед», а сам подполз к Андрею.
- Ранило? - спросил он.
Андрей кивнул головой.
- Ну, другой раз будыш умнийше. Противник огонь вэдэ, а вин, як та балерина Сэмэнова, танцуе. Я бачил, як ты всяки хвигуры выделывал, - сказал он с досадой.
- Да и я сам не знаю, зачем выскочил, - повинился Андрей. - Так, сдуру…
- А ты знай, для чого ты туточки… Тут тоби не ученье, а война. Розумиешь?
- Понял, - ответил Полагута и с досадой подумал: «Чего прицепился, как репей?… И без него тошно».
Пока Правдюк пробирал Полагуту, из леса на дорогу выехало несколько автомашин с вражеской пехотой.
- От-де-ле-ни-е… - нараспев, точно на ученьях, подал команду Правдюк. - Прямо на дороге машины противника, короткими очередями - огонь!
Головная машина резко притормозила и остановилась. Из нее выпрыгнули солдаты и, пригибаясь, побежали, развертываясь в цепь.
- Отделение, - строго и резко начал опять Правдюк, - по пехоте противника!… - Но тут же, не докончив команды, свирепым голосом заорал: - Та що вы дывитесь на них, як очумилы? Бейте их, матери вашей черт!… Подопрыгора, не давай же им рассыпаться, дьявол их задави!
Никогда не слыхали бойцы такой команды от своего отделенного командира. Он всегда командовал раздельно, внятно, по уставу и не позволял вольностей.