Поморцев стоял рядом, отряхивая одежду.
- Могло бы все это кончиться хуже, - сказал он. На полу блиндажа валялось снаряжение, бумаги - среди них комиссар увидал чье-то фото. Он поднял. Фотокарточка была разрезана осколком и испачкана землей.
- Твоя? - протянул он фотографию молодой красивой женщины комдиву.
Русачев взглянул с досадой и, посчитав это за насмешку, ничего не ответил.
«Ишь ты каков, простачков ищет…»
- На мою жизнь две женщины судьба отпустила - жену и дочь, - бросил он, массажируя ушибленную руку.
Поморцев с улыбкой рассматривал фото. Волосы женщины были уложены пышной короной. Большие задумчивые глаза. От пухлых губ складочки надменной полуулыбки. Красивая, гордая шея, смелое декольте обнажает высокую грудь. На обороте надпись мужским каллиграфическим почерком с наклоном; «Знай, нашу любовь твоя разбила дочь. Никто не в силах нам теперь помочь… Но если сердце ты имеешь, не раз о мне ты пожалеешь… Валерия». А поперек надпись красным карандашом: «Мадам-артистка, ко всем чертям катись-ка. Наташа».
Поморцев задумался. Случайное фото рассказало ему о семейной драме трех неизвестных людей. Где они? Эта, с холодной красотой, видно, мачеха? Где дочь, сделавшая дерзкую надпись-вызов? Кто этот третий? И кого же он все-таки любит больше? Жену или дочь?
И вдруг он невольно поймал себя на мысли и подумал о том, что все это чем-то напоминает его личную жизнь. Первая жена погибла - разбилась при прыжке с парашютом (она была инструктором аэроклуба), оставив ему сына Костю. Женился вторично, но неудачно. Она уехала от него месяц спустя. Быть нянькой чужих детей и главное - жить скучной армейской жизнью она не захотела (позднее он узнал, что она была любовницей одного московского художника и устроилась жить в столице). Третья жена год хорошо относилась к нему и сыну, но затем ее будто подменили. Костю пришлось отдать на воспитание к родной бездетной сестре. Вернулся он к отцу за месяц до войны, собирался в военное училище. И тут вспыхнул скандал. Он швырнул в мачеху подаренной ею фуражкой и исчез. Куда он уехал, осталось неизвестным. И, несмотря на то, что отец категорически осуждал поведение сына и даже поклялся, что не пустит его на порог, он постоянно страдал и хотел его видеть.
- Понравилась? - спросил, хитро улыбаясь, Русачев.
Поморцев вздрогнул от неожиданного вопроса.
- Красивое всем нравится, - ответил комиссар.
В блиндаж вошел Канашов.
- Врач будет скоро. Он операцию тяжело раненному политруку делает. - И, увидав фото в руках Поморцева, удивился.
- Ваша? - протянул ему фотографию комиссар. - Среди бумаг валялась на полу.