- Я был в горах, следы видел, шел по ним, а потом патруль немецкий помешал.
- Нафе, на тебя вся надежда. Я же старая, пойми!
Попрощались. Елена Николаевна задержала Пригон.
- Чайком побалуемся, Люда!
Сидели за столом. Елена Николаевна любила крепкую заварку. Полную ложку сыпала в стакан. Вода густела до черноты. «Аромат!» - говорила аппетитно.
Сели поближе к кафельной печи, к теплу.
- Ты мне расскажи о своих походах. Все расскажи.
Ничего не утаила, даже поход в Ново-Алексеевку.
Выслушала, сказала:
- Ты среди нас одна прошла фронт, понюхала пороху, кое-что повидала. Я стара. Надо найти партизан.
- Я готова, Елена Николаевна.
- Не спеши. Прежде тебя надо официально оформить врачом больницы. Ты должна свободно ходить по поселку.
- Это возможно? - обрадовалась Людмила Ивановна.
Через неделю немецкая биржа труда без вызова в Ялту оформила ее врачом кореизской больницы.
А Нафе часто напрашивается за дровами. Он умеет доставлять для пекарни самые жаркие поленья граба. Пекарь доволен: он, Спраговский, не хочет других дров. Все шоферы ленивы и пьяницы, один Нафе уважаемый человек.
Старосту только одно удивляет: почему Нафе в лесу так долго задерживается?
Сколько раз Нафе прятал машину в густом кизильнике и шел в лес на поиски партизанских троп! Но тропы засыпаны снегом, и нет на них ни единого человеческого следа. Нафе знает: куда успешнее было бы пересечь яйлу и на северных ее склонах искать то, что нужно. Но пересечь яйлу - рисковать слишком многим.
И вот еще одна поездка за дровами. Уже март, снег в низинах подтаял, сырой ветер шумит в кронах высоких сосен.
Что это? След на пятачке снега? Ну да! Кто-то прошел в постолах, совсем недавно. Нафе идет по следу, дальше, еще дальше. След завернул за скалу. Замерло сердце, он набрал воздух, крикнул:
- Кто здесь?
Тихо.
Присвистнул дважды. И - шорох.
Вдруг жандармы? А все равно крикнул:
- Выходи, я один!
Из- за скалы вышел вооруженный человек, до ужаса худой, болезненный. У Нафе сердце зашлось: Алексеев! Его директор!
- Григорий Андреевич!
- Хлеб у тебя есть?
- Я сейчас, мигом!
- Постой. Я за тобой пойду. Смотри мне!
Подошли к машине, Алексеев успокоился - никого постороннего.
Нафе достал хлеб. При виде хлеба Алексеев пошатнулся, закружилась голова.
Он ел медленно; съел немного, остальное спрятал в вещевой мешок.
- Ну, рассказывай!
Все выложил, что знал, подробно о Михайловой, Пригон, Спраговском, о медицинских сестрах, помощницах Михайловой.
Алексеев знал каждого, о ком сейчас слышал. Что-то сильное, огромное захватывало его. Он обнял Нафе.
- Какие вы все молодцы! Я вам верю. А теперь ты меня слушай, и слушай внимательно.