В подвал вела каменная лестница со стёртыми ступенями. Снизу тянуло сыростью, ржавчиной, какой-то затхлой вонью. С трудом нащупав дверь в темноте, Зубов толкнул её и очутился в помещении с низкими сводами, уставленном топчанами, детскими кроватками и колясками.
У дальней от двери стены испуганно сбились в кучку полуодетые женщины, старики, в углах подвала стонали больные или раненые. Зубов заметил и несколько молодых лиц с выражением крайней тревоги и настороженности, это могли быть и дезертиры, ускользнувшие от эсэсовских облав.
Чувствовалось, что все они с минуту на минуту ждут появления русских и готовы ко всему самому ужасному.
— Здравствуйте, господа! Уж очень у вас темно на лестнице, голову сломишь, ей-богу! Да и дверь можно держать открытой, бомба сюда всё равно не достанет, — сказал Вендель. Его немецкая речь с „берлинершпрахе“ — типичным берлинским произношением, которое трудно подделать, — должно быть, успокоила женщин.
Они снова зашушукались, правда тихо; подойдя ближе, Зубов услышал, как одна спросила другую, что означает русское слово „давай, давай!“. А та, что стояла рядом, ответила, что во всех случаях надо говорить по-русски: „ничего!“ — и это помогает.
Зубов подумал, что женщины эти эвакуировались с востока и наслушались той гнусной лжи о наших солдатах, которую распространяло ведомство Геббельса. Такие листовки, плакаты и немецкие газетёнки попадались в руки разведчиков в изрядном количестве.
Прошла всего неделя, как „Бывалый“ находился за Одером. Но Зубову и Венделю казалось, что миновал по меньшей мере месяц. Каждый день, полный напряжения, опасностей и смены впечатлений, казался им самым длинным изо всех прожитых дней.
Можно ли привыкнуть к состоянию постоянной опасности? До войны Зубов думал, что нельзя. До войны он не мог заснуть, если слышал у соседа за стеной радио, а на фронте спал под звуки артиллерийского обстрела.
Теперь за линией фронта Зубов вновь ощутил себя новобранцем. Здесь требовался от человека иной характер душевной стойкости и готовность самому принимать важные, порой роковые решения. Раньше Зубов как-то не замечал, насколько облегчает его жизнь необходимость подчиниться чужой воле и приказам. Став хозяином всех своих поступков, он ощутил всю тяжесть свободного выбора.
Получив приказ прибыть в город Врицен, группа „Бывалый“ двигалась короткими переходами, часто останавливаясь, чтобы замечать всё, что творится вокруг. Разведчики старались держаться подальше от дорог и населённых пунктов, где шныряли заградительные отряды и всюду были натыканы посты военно-полевой полиции. Иногда сливались с группами беженцев или людьми в штатском, но с военной выправкой и той постоянной нервной напряжённостью в глазах, которая ещё более выдавала в них дезертиров.