— Что я натворила? — в ужасе подняла руки фрау Эйлер, когда Лиза выключила микрофон.
— Ничего особенного, — сказала Лиза, — а теперь успокойтесь.
— Что мне будет за это? — Женщина продолжался заламывать руки.
— Вам ничего не будет, — повторила Лиза. Она думала сейчас о том, почему немцы так долго молчат, не стреляют. Передача продолжалась уже двадцать минут.
— Теперь коммюнике Ялтинской конференции, — сказала она Венделю. — Немецкие звуковики на батареях, наверно, уже засекли нас — начинайте.
— Геноссен, геноссен! — вновь гулко разнёсся голос Венделя. — Нашей дорогой родине нужны не ваши трупы, товарищи, а ваши рабочие руки. Только поражение спасёт грядущую Германию. А теперь слушайте решения Ялтинской конференции.
— Давайте, давайте, Вендель, — прошептала Лиза, — пока всё идёт хорошо.
…Обстрел начался внезапно. Это был артналёт, строенный, учетверённый залп батарей, похожий на мгновенный обвал в горах, потрясающий вокруг всю землю. Лизе казалось, что снаряды рвутся одновременно и впереди, и с боков, и сзади машины. На опушке резко запахло гарью.
— Колотыркин, заводи! — крикнула Лиза шофёру. — Поехали!
Машина рванулась задним ходом, но не сразу вылезла из воронки. В кабине заплакали девочки. Фрау Эйлер крестилась.
— Скорее, Колотыркин!
Открылась дверь, и в кабину вскочил бледный младший лейтенант Свиридов. Лизе показалось, что он несколько раз икнул, потому что вновь ударили немецкие орудия, и было ясно слышно, как осколки со свистом разрезают воздух. На опушке лес сразу поредел, снаряды валили сосны.
Машину подбросило так, что все свалились со скамеек. Колотыркин вывел машину из укрытия и погнал МГУ по просеке в ближний тыл. Лиза боялась за рессоры. На ухабах они стонали пронзительно и жалобно. И казалось, кабину вот-вот сорвёт при сильном ударе, она пролетит в сторону и шлёпнется среди деревьев.
Для тех, кто попадает под артналёт, секунды растягиваются в минуты, а минуты тянутся… вечность! Но эти маленькие вечности как вспышки молнии, как грохот обвала… Лизе казалось, что прошёл час, когда через десять минут они уже выехали из-под обстрела.
— Проскочили! — крикнул ей из кабины Колотыркин.
Лиза перевела дыхание. Теперь ей казалось, что, пока они мчались под огнём, она вообще не дышала.
— Ну всё! — сказала она громко по-русски, потом по-немецки: — Фрау Эйлер, успокойтесь и успокойте детей. Опасность миновала.
Потом Лиза добавила:
— За участие в передаче от имени советского командования вам спасибо, фрау Эйлер.
Но фрау Эйлер не ответила ей. Может быть, после пережитого она не могла ещё прийти в себя или боялась, что, заговорив, снова вызовет огонь заодерских батарей.