— А куда же фашистам податься, зажали со всех концов!
— Сам народ уже размяк, — по всему видать, пардону просит.
— Немец уже не тот, давно уже не тот немец, душа у него с места стронулась. Сами, наверно, чувствуете, товарищи? — сказал генерал.
— Так точно, чувствуем, очень даже хорошо! — ответило сразу несколько громких голосов, и кто-то даже засмеялся, вероятно от удовольствия, что «немец размяк» и «уже не тот».
Свиридов постоял, послушал этот разговор в траншее, приятный уже по одному тому, что солдаты были настроены весело, боевито, как и подобает тем, кому немила оборона, а хочется поскорее прикончить противника, а вместе с ним и всю войну.
Маршал к тому времени закончил рекогносцировку и позвал всех в блиндаж. Здесь командующий совершенно неожиданно объявил, что дивизии предстоит перегруппироваться южнее, с правого крыла фронта в его центр. А на этот участок придут части другого фронта. Рокировка должна происходить незаметно, только ночными переходами.
Свиридов кратко ответил: «Слушаюсь!»
Приказ этот означал, по-видимому, передвижение по направлению главного удара и ближе к Берлину. Поэтому Свиридов тут же посчитал нужным заявить командованию фронта, что все они — и солдаты, и офицеры, и сам он — готовы к боям и будут счастливы, если им выпадет такая честь — штурмовать Берлин.
— Сам Берлин пока не обещаю, но, возможно, пройдёте севернее, — сказал командующий. И добавил: — Скоро получите приказ на перемещение дивизии. Сейчас и в дальнейшем — сохранять тайну, по получении директивы всем исполнителям ставить задачи только в пределах выполняемых ими обязанностей. Письменных распоряжений не давать.
Свиридов выслушал наставления маршала, не удивляясь строгому тону. Таины просачивались через любые препоны, и это диктовало тройную осторожность и бдительность в канун наступления.
— Всё ясно, товарищ командующий!
Именно в это мгновение, уже не только разумом, но и тихо занывшим сердцем, Свиридов понял, что через два-три дня дивизия покинет этот участок фронта, к которому он привык, на изучение которого его люди потратили так много сил.
Никогда и нигде не следует устраиваться слишком фундаментально. На войне — особенно. Свиридов хорошо знал это. И всё же — человек привязывается к любому месту, где долго живёт. Таков человек! Фронтовой участок можно полюбить. Насиженное место, пусть даже на переднем крае, покидаешь с сожалением. Придёшь в новый район и там начинай всё сначала: и строй оборону, и веди разведку.
Свиридов выждал паузу, вздохнул и спросил у маршала:
— Мы запланировали выход разведпартии в ближайшие немецкие тылы. Может быть, отменить?..