– Ты, как всегда, делаешь слишком поспешные выводы, – заметил Ван-Ин, чтобы как-то охладить пыл своего подчиненного.
– Думаешь, я поверю, что ты всю ночь рассказывал Веронике сказки? – с презрением спросил Версавел.
– Нет, я хотел получить от нее информацию, Гвидо.
– Совсем как Джеймс Бонд, – усмехнулся Версавел.
– Да, Гвидо. Я, как и он, хотел получить информацию. Не более того. Вчера она рассказала мне…
– Так, значит, ты действительно был там? – тоном прокурора, обвиняющего подсудимого во всех смертных грехах, спросил Версавел.
Ван-Ину стало стыдно. Он опустил глаза, чтобы не встречаться с Версавелом взглядом. Ван-Ин знал, что Версавел осуждает его за связь с Вероникой, и понимал, что он прав.
– Начнем с того, что я с ней порвал. Между нами все кончено, – сказал Ван-Ин. – И на этот раз все действительно очень серьезно. Я вычеркнул ее из своей жизни. Навсегда. Поверь мне.
– Ты уже столько раз это обещал, комиссар… Не беспокойся, сегодня же вечером я сам зайду в бар и заплачу этой шлюхе. А теперь вот что я тебе посоветую. Просто порви этот поддельный чек и давай поговорим о чем-нибудь другом.
В последний раз Ван-Ин плакал на похоронах своей матери. Но благородство Версавела тронуло его до слез. Он и предположить не мог, что Версавел так к нему относится.
– В кофеварке еще остался кофе, Гвидо? – спросил Ван-Ин, чтобы перевести разговор на другую тему.
Версавел сразу же понял намек комиссара.
– Тебе, как обычно, два куска сахара, комиссар? – как будто и не было этого неприятного разговора, спросил он.
Ван-Ин кивнул и с благодарностью взял из рук сержанта чашку горячего кофе.
– Значит, человек, с которым Фиддл сидел в баре, был не немец? – помолчав с минуту, сказал Ван-Ин. – Это осложняет дело.
– А кем он был? Геем? – лукаво улыбнувшись, спросил Версавел.
– Хуже, Гвидо. Гораздо хуже, – ответил Ван-Ин.
– Неужели политиком?
Ван-Ин и Версавел расхохотались. Этот смех несколько разрядил обстановку. Ван-Ин со всего размаха плюхнулся на стул. В эту минуту он и думать забыл о заботах, свалившихся на него.
– Его зовут Джордж Вандекерхове, – сказал он.
– Он глава туристической компании? – догадался Версавел.
– Да, ты абсолютно прав, – подтвердил Ван-Ин.
– Ты собираешься его допросить?
Ван-Ин взял со стола бумажную салфетку и высморкался. По щекам его струились слезы.
– Ничего другого не остается. Если мы будем сидеть сложа руки, Картона хватит удар. Как и все копы, он не способен на простые радости – например, наслаждаться красотой леса. Картон считает, что деревья созданы для того, чтобы из них делали бумагу. И чтобы ее получалось как можно больше. А остальное его не интересует.