Она выпустила мою руку (предосторожность не помешает) и вдруг спросила:
– Хочешь зайти к нам?
– Ты же знаешь, я не нравлюсь твоему отцу. – Я покачал головой. – Давай лучше через пару часов встретимся на сборище.
– Моему отцу вообще никто не нравится. – Брей снова взяла меня за руку и повела к дому.
Я не возражал, однако особого желания идти к ней домой не испытывал. Родители Брей всегда встречали меня настороженными взглядами, словно я был ходячим злом. Или нечистым духом, подлежащим немедленному изгнанию. Это не значит, что я не бывал в доме Брей. Но я лазал к ней через окно, когда ее родители ложились спать. Меня ни разу не поймали, однако я всегда побаивался, что этим может кончиться.
– Брей, давай лучше встретимся у костра, – попытался отговориться я.
Мы подошли к парадному крыльцу. Возле светильника вилась стайка мошкары. По одну сторону крыльца висели старые качели, прикрепленные к балке. С другой стояли два шезлонга, разделенные столиком. В воздухе ощущался слабый запах сигаретного дыма, как будто кто-то не так давно здесь курил.
Брей со скрипом открыла раздвижную дверь и втащила меня в дом. Она вся светилась от радости. Ей хотелось, чтобы я был свидетелем ее триумфа, когда она выложит родителям свой табель. А мне хотелось ее поддержать.
Мы вместе прошли в гостиную. В доме пахло тушеным мясом, картошкой и чесноком. У меня заурчало в животе. В доме Брей всегда пахло едой и всегда было жарковато. Я не понимал: то ли ее родители не любили включать кондиционер, то ли мать постоянно что-то готовила и жар от плиты распространялся по всему дому. Я нечасто приходил к Брей в гости через дверь, но всякий раз складывалось ощущение, что они вот-вот собрались обедать.
Брей сняла свой школьный рюкзак, опустила на пол. Ее улыбка стала еще шире, и с этой улыбкой она подошла к дивану, где сидели ее родители, смотревшие телевизор. Я остался стоять у двери. Так мне казалось безопаснее.
– Мам, пап, вы не поверите, – начала Брей, доставая табель.
– Чему? – язвительно спросила ее мать, отрываясь от экрана. – Тому, что я еще вчера вечером просила прибрать у себя в комнате, а там по-прежнему хлев? В это я охотно поверю.
Улыбка на лице Брей почти погасла, но сама она была так взволнована своими успехами, что холодные материнские слова не испортили ей настроения.
– Я обязательно уберу. Вы сначала посмотрите.
Она раскрыла табель, решив сперва показать отцу.
– Брейел, лучше бы тебе сначала навести порядок в своей комнате, – сердито сказал отец, даже не взглянув на табель. – У тебя на все один ответ: потом, позже, завтра. Ты слышала, что мать тебе велела немедленно прибраться в комнате? Так вот иди и наводи порядок. Элиас может идти домой. Никакое маршмеллоу ты сегодня жарить не будешь. Ты наказана.