Медсестра уходит. Я сразу же выключаю свет над головой Брей. Потом осторожно придвигаю стул и сажусь у кровати. Беру ее руку, и у меня снова льются слезы. Целую ее костяшки. Меня не интересует, который час. Главное – мы с Брей одни в тишине этой палаты. По коридору кто-то ходит. Слышу шаги и приглушенные голоса. Теперь понял, зачем нужна занавеска: здесь почти все двери стеклянные. Брей лежит неподвижно. Она ни разу не шевельнулась. Ее грудь ровно поднимается и опускается. Что ей снится, если, конечно, она сейчас видит сны? Даже с ее болезненной бледностью и грязными волосами Брей удивительно прекрасна. Я думаю об этом и незаметно засыпаю сам.
Ближе к полуночи Брей переводят из реанимации в обычную палату. Ко мне присоединяются моя мать и Райен. Мы втроем сидим у постели. Почти не разговариваем. Время от времени в палату заходят медсестры и проверяют состояние больной.
Наконец приезжают ее родители. Моя мать поднимается.
– Обязательно позвони мне, – говорит она, стискивая мои руки. – Держи меня в курсе. Думаю, тебе надо сменить обстановку. Поживи пару дней у нас.
Киваю. Мне этого вовсе не хочется, но сейчас не время и не место затевать спор.
Мать целует меня в лоб. Обнимаю ее, и она уходит.
Мистер и миссис Бэйтс нарядились, будто в церковь.
Встаю и освобождаю стул для миссис Бэйтс. Она садится, берет руку Брей и, как и я, целует ей костяшки пальцев.
– Брейел, я виновата, что не уберегла тебя, – со слезами в голосе произносит она.
Мистер Бэйтс холодно поглядывает на меня:
– А ты теперь можешь идти.
Снова чувствую приток адреналина. Стискиваю зубы, плотно сжимаю губы. В другом месте я бы ему просто врезал.
– Я отсюда никуда не уйду, – отвечаю я как можно спокойнее.
Миссис Бэйтс плачет, гладя руку Брей. Райен стоит слева от меня, тихая и собранная.
Вокруг носа мистер Бэйтса появляются морщины. Он двигает своей квадратной челюстью, пытаясь сохранять спокойствие. Опущенные руки плотно сцеплены.
– Мы ее семья, – бурчит он сквозь зубы.
– Нет, ее семья – это я, – резко возражаю я, отсекая все, что он собирался сказать. – И я никуда из палаты не уйду.
– Папа, прошу тебя, угомонись, – говорит Райен, подходя к нему. – Не затевай ссору. Элиас для Брейел ближе и роднее всех нас. Ты сам это знаешь, только соглашаться не хочешь.
– Я не…
– Роберт! – миссис Бэйтс резко окликает мужа. Потом уже тише, тыча в него костлявым пальцем, добавляет: – Райен права, угомонись. Элиас спас ей жизнь. И, насколько понимаю, не в первый раз. Так что отступись!
Мистер Бэйтс сердито смотрит на жену и на меня. К счастью, благоразумие берет верх. Он не желает менять позицию. Просто решил не затевать скандал.