Они втроем проводят в палате еще около часа. Брей так и не просыпается. Возможно, это из-за таблеток, которых она наглоталась. Или ей что-то дали, чтобы она спала. А может, просто от сильной усталости. Какова бы ни была причина, но у меня появляется пугающая мысль: вдруг она не проснется?
Поговорив в коридоре с медсестрой, родители Брей уходят. Но миссис Бэйтс вдруг снова заходит в палату и целует дочь в щеку.
– Спасибо тебе, что ты рядом с ней, – говорит она мне.
Вижу, как у нее дрожит нижняя губа.
– Если Брей здесь, я и не могу быть где-то в другом месте, – отвечаю я.
Миссис Бэйтс уходит, слегка коснувшись моего плеча своими тоненькими пальчиками.
Меня злит, что они уходят, не дождавшись пробуждения Брей. Хочется броситься за ними вдогонку и высказать им все, что о них думаю. Черствое, эгоистичное семейство! За все годы они палец о палец не ударили, чтобы понять, как отчаянно Брей нуждалась в их помощи. В простом родительском понимании. Куда сейчас они спешат? Смотреть свой телевизор? Меня так и тянет въехать кулаком по стене.
В палату входит Райен. Смущенно улыбается:
– Я убедила родителей, чтобы не мешали тебе быть рядом с Брей.
Как сильно нынешняя Райен отличается от той лощеной гордячки, которая совсем недавно приглашала меня на «важный» разговор. Ее волосы наспех закручены в пучок и скреплены черной зажимкой. На ней та же одежда, в какой она ждала меня возле дома: спортивные штаны, заляпанные ярко-розовой краской, белая растянутая футболка, на которой появились грязные пятна.
– Почему ты это сделала?
– Потому что ты был совершенно прав. Просто я тогда не захотела поверить. А то, что я сказала отцу… я действительно так считаю. Ты настоящая семья Брейел. Ты ей роднее отца и матери. Роднее меня. И так было всегда. – Она смахивает слезинку. – Спасибо тебе за заботу о моей сестре. За то, что ты был ее единственной опорой и поддержкой.
Райен открывает дверь в ярко освещенный кабинет, но я останавливаю ее.
– Брей тебя простит. Ты ведь это и сама знаешь, правда?
– Я очень надеюсь. – Райен улыбается сквозь слезы и кивает. – Но я все равно хочу доказать ей, что люблю ее.
Райен уходит, осторожно закрыв дверь. Хоть в этой палате дверь не стеклянная. Выключаю весь свет, оставив лишь ночник.
Снова сажусь у кровати Брей и глажу ее спутанные волосы, убирая их с лица. Целую ее в губы. Любуюсь спящей Брей, пока у меня самого не начинают смыкаться веки. А за окном уже наступило утро, и первые неяркие лучи солнца робко пробиваются из-под кромки плотных штор.
Засыпаю и сплю крепко, зная, что Брей, любовь всей моей жизни, обязательно поправится. Она будет жить. Мы будем жить, и уже совсем не так, как до сих пор. И я об этом позабочусь.