Скольжу быстрее, мне пора согреться,
У костерка чуть-чуть перекусить.
Ах, надо было мне теплей одеться.
Но поздно плакать, поздно голосить.
Спешу в лощину, палкой снег вздымаю
(Ружье с плеча я не хочу снимать).
Но вот обед, неспешно отдыхаю,
Не забывая небесам внимать.
Костер трещит сучками бурелома,
Жар так и пышет, обжигая плоть.
Мне как перина серая солома…
Ржаного хлеба отхватив ломоть,
Я с наслажденьем аромат вдыхаю
Полей родных и запахи зимы.
Я ощутил, что недоступно раю.
Да что мне рай? Еще успеем мы…
Играет в теле струнка молодая.
Горячей кровью налились виски.
Чуть на слуху собака в роще лает,
Но сердце жмут холодные тиски…
Хандру стряхнул, на лыжи встал и — в поле.
Пороши пух заледенел уже.
Свободы дух и ощущенье воли,
Когда с бугра, когда на вираже.
Уже и ветер не сечет, а гладит,
Мороз не жжет, а только щекотит.
А солнце, оказавшееся сзади,
С улыбкой восхищения глядит.
Скольжу, смеюсь, лениво озираюсь,
Почти забыл, зачем и как я тут.
С природою в единое срастаюсь,
Освобождаясь от житейских пут.
Но вдруг споткнулся, полетели палки,
В глазах искрится разноцветный снег.
Снежинки, как цветущие фиалки,
С искрой последней выпали из нег.
Остановился, тяжело вернулся
В свой прежний мир. Растерянно сижу,
Не понимаю, будто я проснулся
И белый мир глазами обвожу.
Как Дед Мороз из ледяной купели,
Я из сугроба вылез, смех до слез.
На горизонте улыбались ели
Под хохот дружный ветреных берез.
Пора до дому. Загрустил немного.
Я ни следа не видел, ни следа…
Домой всегда короткая дорога.
Охоты нет, но что же, не беда…
Уже деревни показались хаты,
Уже собак я слышу перебор.
Широкий след — прошествовал сохатый,
С оврага направляясь в темный бор.
Вздохнул тихонько, за плечом ружьишко
Качнул легонько и опять вздохнул.
Вдруг снег поднялся, хрустнуло. Зайчишка
Взлетел в двух метрах и в поля рванул.
Ах, к черту палки! Вмиг сорвав двустволку,
Повел стволами, отпустил чуть-чуть
(В упор стрелять немного будет толку),
Но вновь на сердце накатила муть.
Опять я вспомнил выстрелы другие,
Треск пулемета, всполохи огня,
Как прошивали линии тугие
Моих друзей-товарищей, меня.
Повел стволами, медленно на мушку
Я взял косого, упредив чуть-чуть.
И снова вспомнил: поднимали кружку,
Друзей в последний отправляя путь.
А им под пули тоже было страшно,
И умирать никто ведь не хотел.
Я уцелел в войне чужой, вчерашней,
А вот мой друг, увы, не уцелел.
Я отпустил косого, жалко стало.
Пусть он живет, несчастьям вопреки.
Ему и так отпущено столь мало…
Так пожалеем зайца, мужики!
Уже и солнце опустилось к яру,
Снег золотом покрылся, ветер стих.
И облаков багровую отару
Согнало к югу. Как последний штрих —