— Да я и не спорю, — промямлил Уткин и понуро опустил голову.
— Вот и хорошо, — сказал Ефимов и вздохнул.
Каким-то шестым чувством он вдруг ощутил, что и на этот раз потерпел полное фиаско.
Пятнадцать минут, отпущенные на отдых, закончились.
— Собираемся! — прозвучала общая команда.
Через минуту Олег Анатольевич выкрикнул:
— Начинаем движение! — Инструктор махнул рукой, и лыжники один за другим заскользили в направлении гостиницы.
Как и в предыдущие дни, Ефимов вдруг обнаружил, что он в роте едва ли не самый «продвинутый» горнолыжник. Старший прапорщик скользил в замыкании группы. Перед ним выписывал повороты рядовой Агушев, чуть впереди находился Дударенков, еще ниже — Горелов. Все остальные давно ушли из зоны видимости, разве что изредка мелькала за деревьями ссутулившаяся фигура Зудова.
Снег скрипел под лыжами, ветер обдувал разгоряченные лица. Лыжники стремительно скатывались вниз, то набирая, то гася скорость. Наконец-то самый крутой участок склона был пройден.
Дальше спецназовцы три минуты петляли по лесу и вырвались на «оперативный простор» — лесную опушку, точнее сказать, поляну, вытянутую на три сотни метров. Скорость спуска непрерывно росла. Лыжники входили в повороты, практически не замедляясь.
На очередном изгибе лыжной трассы Пашка неожиданно сделал резкий зигзаг вправо, потерял равновесие и, поднимая снежную пыль, повалился на землю.
Ефимов видел падение и понимал, что Дударенкова подвела излишняя самоуверенность.
Старший прапорщик невольно улыбнулся и подумал:
«Вот ведь балбес! Ничего страшного. Падать мягко. Снежок свежий, глубокий, разве что за шиворот навалится. Это ему будет только на пользу. Сейчас поднимется и дальше поедет».
Секунды бежали, Сергей продолжал улыбаться, а Пашка лежал в полной неподвижности.
«Черт побери!» — Улыбка автоматически стерлась с лица Ефимова.
Руслан, проскочивший было мимо упавшего товарища, замедлил скорость, остановился и начал разворачиваться.
«Да как же так? — недоумевал Ефимов. — Снег ведь рыхлый. Пашка не мог сильно удариться. Черт!»
В душе старшего прапорщика нарастала тревога. Его ноги сами собой совершали маневр торможения.
Ефимов и Агушев одновременно оказались подле Дударенкова, все еще лежавшего на снегу, но уже начавшего слегка шевелиться.
— Пашка, что случилось? У тебя все нормально? — спросил Сергей, хотя уже и так видел, что совсем хорошо тут никак быть не может.
— Рука, плечо… — сквозь боль прошипел Дударенков, пытаясь подняться.
Правая рука бойца висела плетью. Пашка кое-как перевалился на спину. На том самом месте, где он только что лежал, стал виден здоровенный булыжник. Теперь, когда снег с камня оказался сметен Пашкиным телом, темная поверхность на кипенно-белом фоне смотрелась эллипсовидным серо-грязным инородным пятном.