Надя рассмеялась. А звук пропал.
— Ешь, все в порядке.
— Да нет, не в порядке. Что это? — Он покрутил головой, потом опасливо заглянул под стол. — Ага, котище питается.
— Он от удовольствия ворчит.
— Знаешь, не люблю кошек, но твой…
— А это не кошка. Это Маркиз…
Они оба засмеялись, Маркиз, услышав свое имя, выплыл из-под стола, облизываясь и жмурясь.
— Да уж ясно, не кошка. Такого можно полюбить. Экземпляр.
— Рыбку любит. Вот кто никогда не станет вегетарианцем.
— Еще бы, у хозяйки с такой фамилией да рыбу не любить!
— А что рыбного в моей фамилии? — изумилась Надя.
— Как — что? Ты на самом деле не знаешь, что такое тавранчук?
— Нет. Расскажешь?
— Старинное рыбное блюдо.
— Может, ты и рецептик дашь?
— Что до рецепта — это к Галке, к жене моей. А по части вкуса признаюсь — он отменный.
Надя хлопала глазами, в них сквозило недоверие.
— Но мне никогда никто…
— Да потому что блюдо под названием «тавранчук», дорогой и уважаемый историк, сохранилось только в старинных поваренных книгах, ровесницах или чуть помоложе вот этого бесценного арбалета.
— Ну ты и кладезь…
— Да, таким родился. А готовишь ты здорово.
— Спасибо. Ну давай дело делать.
Они всю ночь, до самого рассвета, не отходили от стола. Потом Надя уложила Алексея на диване, сама ушла в спальню, их разбудил будильник, поставленный на восемь утра.
Татьяна Федорина рассматривала фотографии, которые Павлушка выложил на стол.
Вот «навигатор» отчаливает от подъезда, вот он припаркован возле загородного дома Найка Гатальски.
Вот Надя смеется так, как может смеяться женщина, которая о-очень близка с этим мужчиной.
Татьяна молча отодвинула снимки, красота, ничего не скажешь, и вручила Павлушке конверт.
— Продолжай работу, — бросила она и взглянула так, что слов не надо было ждать никаких, — и Павлушка тотчас вышел за дверь.
Татьяна сняла трубку и набрала Надин домашний номер. Он не отвечал. Татьяна посмотрела на часы. Неужели она снова у него? Сердце заныло, стало противно, скучно, неинтересно, такое чувство она испытывала довольно часто в своей жизни, да всякий раз, когда слышала, что у кого-то дела идут на поправку или кому-то везет. Ей больше нравилось узнавать, что ничего не клеится, все разлаживается, вот тогда душа Федориной начинала петь. Более того, в такие моменты Татьяна даже готова была помочь, если в этой помощи обнаруживался и собственный интерес.
Ну вот как с Надей Тавранчук. Про ее неприятность с котом ей рассказала их коллега Лариса, невезучая в общем-то баба, к которой Татьяна относилась покровительственно. Она ей подкидывала работу, но попроще, например, написать за деньги курсовую по истории искусств какому-нибудь оболтусу. Лариса это хорошо делала. Прослышав о том, как кот лишил Надежду поездки в Италию, Татьяна сделала ей предложение поработать, учтя, конечно, ее умение выстраивать экспозицию.