«Кто теперь защитит меня и других от неизменных сплетен и черной клеветы, от тайных доносов в Третье отделение? Может быть, генерал Петров?—подумал
Майер—Только он один остался здесь... Но ведь и он долго тут не удержится, непременно уберут с Кавказа...»
Две долгие недели Майер жил под гнетом тяжелого чувства, ожидая очередного удара. Интуиция ему не изменила: он получил второе известие: генерал Петров назначен на должность подольского губернатора, продал дом в Ставрополе и уезжает к новому месту службы. Там же сообщалось, что пост командующего войсками Кавказской линии занял генерал Граббе, а пост начальника штаба — полковник Траскин, особо доверенное лицо военного министра Чернышева и Бенкендорфа.
«Все! Теперь мне не позволят заниматься в летние месяцы лечебной практикой на Водах, а возможно, и переведут отсюда»,— с тревожной грустью подумал доктор.
Через неделю Майеру вручили приказ полковника-Траскина отбыть в распоряжение начальника войск на побережье Черного моря генерала Н. Н. Раевского на должность лекаря Керченского военного госпиталя.
Николай Васильевич прощался с Пятигорском. Поднялся на гору Горячую. Затуманенными от подступавших слез глазами посмотрел на синеющую цепь Кавказского хребта, на белый, величавый конус Эльбруса, неторопливым взглядом обвел город, его чистенькие улицы, белые дома. Он полюбил этот город, слишком много его сердца остается здесь. Встреча с Бестужевым и недавно уехавшим на побережье Черного моря Одоевским. Они открыли ему глаза на главное условие революционной борьбы: нельзя совершить государственный переворот без участия всего народа. Восстание, не опирающееся на массы людей, обречено на провал.
. Вот у Лермонтова тоже эти мысли проходят в его творчестве. «Есть ли в русском обществе силы, на которые можно опереться в восстании?» — спрашивал Майер поэта. «Есть! Есть силы, способные противостоять деспотизму и свалить его»,—утверждал Михаил Юрьевич. Особенно убедительна эта мысль в стихотворении «Бородино». Герои других произведений Лермонтова несут в себе черты лучших людей, они размышляют, страдают в поисках ответа на вопрос, как победить зло, и, не думая о себе, идут на битву во имя торжества добра...
Вот Огарев с его твердой верой в правоту своего дела... Огарев и Герцен, пожалуй, станут настоящими продолжателями идей декабризма...
Неторопливо прихрамывая, Майер шел по бульвару. Что ждет впереди? Хорошо, что он получил назначение в распоряжение генерала Раевского, в прошлом близкого к декабристам. Там же и адъютант его, Лев Пушкин, там Одоевский и другие его товарищи. Без них жить на Черноморском побережье, где вспыхнули тяжелые сражения с горцами, было бы тягостно.