— Шора-Бекмурзин Ногмов.
Поэт подошел к кавказцу:
— Милостивый государь, честь имею представиться, Пушкин Александр Сергеевич.
Тот изумленно посмотрел на поэта, воздел к небу руки:
— Мой аллах! Ты ниспослал счастье увидеть любимого мною стихотворца! Салам, Александр Сергеевич!— торжественно произнес Ногмов и в знак особого уважения приложил руку к сердцу, покорно наклонив голову. Он сдернул с коня свернутый ковер, расстелил на земле:
— Прошу вас, Александр Сергеевич, по нашему обычаю присесть.
Ногмов пригласил сесть и Раевского. В ответ на вопрос Пушкина Шора рассказал, что основу его произведений составляют собираемые им народные сказания и песни. Пушкин заинтересовался, о чем говорится в старинных преданиях, и кавказец с видимым удовольствием начал рассказ:
— Вот здесь, у пяти гор,—Шора показал рукой на пространство вокруг себя,— два века назад послы кабардинцев, абазинцев и ногайцев дали шерсть русским послам.
Пушкин удивленно поднял брови:
— Шерсть?.. В знак чего?
Ногмов мягко улыбнулся, пояснил:
— «Шерсть», по-нашему, присяга на верность дру-
гу. Первую-то присягу на верность Москве пятигорские черкесы дали еще Иоанну Грозному. Но потом, после его смерти на Руси часто менялись цари: был Федор Иоаннович, потом Борис Годунов, потом Лжедмитрий, Шуйский—-не мне говорить об этом вам, вы лучше меня знаете историю своего государства. Русь забыла, что у нее есть подданные в Предкавказье. Худо нашим стало от этого: терзали их то крымская орда, то шамхал тарковский. Аллах видел, как рвали несчастных горцев на куски разные собаки, а помощи ждать было неоткуда.
Огонек надежды вспыхнул, когда на Руси установилась крепкая власть, на престол взошел Михаил Романов. Наши послали в Москву своих джигитов, напомнить царю о горцах. И царь направил своего посла в Пятигорье. Как говорят старики, съехались послы у подножия Машука, по древнему обычаю зарезали барана у ног знатного гостя, а потом, положив руку на коран, наши прадеды дали повторную присягу на верность России...
Ногмов опустил голову, о чем-то задумался, вдруг на его бронзовом от загара лице вспыхнула улыбка:
— А вот послушайте еще, Александр Сергеевич, про побоище в верховьях реки Малки... Это было при вашем государе Петре Великом. Кровожадный крымский хан Каплан-Гирей налетел с ордой на Пятигорье. Многотысячный отряд его после длительного перехода расположился у горы Кинжал. Хан предвкушал легкую и сладкую победу. Он направил своих десятников в аулы, выставив горцам требование сдаваться пока не поздно, а в знак покорности привести в стан три тысячи девушек и юношей.