Потом они полежали немного у самой двери, которая была открыта. Саминдалов долго смотрел внутрь, приложив руку ребром ко лбу, затем поднялся, взял за руку Ваську: мол, идем! Зашли в юрту бесстрашно, будто прохожие ила ночные гости, осмотрели все кругом: отец Майры, зажав седую бороду в кулак, спит на полу у окна, Майра спит на топчане, брат ее Бахтиар на кровати, лицом к вошедшим.
Подошли к Майре: как ее разбудить, чтобы она не закричала. Саминдалов отослал Ваську за дверь, шепнув:
— Крикну, если что… — а сам наклонился к спящей девушке и погладил ее по голове. Майра спала на оленьей шкуре, положив ладошки под щеку, волосы ее разметались по подушке, сонный розовый румянец сгустился около ямочек рядом с губами, которые, как нарочно, улыбались чему-то во сне.
Наверное, видит сон: будто отец согласился отдать ее в жены любимому, и вот — уже свадьба! По обычаю все родичи, гости, кто бы ни пришел поздравить старого охотника Кимая, целует невесту в щеку, а она, счастливая, целует в губы мужа.
Саминдалов поцеловал ее прямо в губы. Майра открыла глаза — он поднес палец к губам: молчи! Она поняла и подавила крик испуга и радости. Васька стоял на страже у двери и больше всего боялся, что залают собаки. Вдруг он увидел, что спавший Бахтиар приоткрыл один глаз и, заметив чужого в юрте, чуть приподнял голову.
Старик с бородой спал крепко и громко храпел.
Еще Васька увидел, как Саминдалов поднял Майру под мышки и поставил на пол.
Майра не сопротивлялась, не кричала, наверное, была рада, что ее похищают. Она давно ждала и готовилась к этому, потому что взяла с собой какой-то узелок, бесшумно натянула лосиные штаны, сунула ноги в нярки-чувяки и накинула на себя платье.
Бахтиар поднялся на локоть, спросонья не понимая, что происходит, и вдруг вскочил с кровати и, выхватив нож, пнул ногой лежащего отца. Тот пошевелился, зачмокал губами, отгоняя кого-то рукой, и перевернулся на бок, улегся поудобнее, разжав кулак.
— Пьян! — Бахтиар выругался и кинулся на Саминдалова.
Степан закрыл Майру спиной и стоял, выжидая. Васька неожиданно подскочил сбоку, сграбастал Бахтиара, заломил ему руку назад, сдавил запястье. Тот вскрикнул от боли и выронил нож.
Саминдалов что-то сказал Бахтиару по-мансийски: мол, извини, брат… — и, связав его, опоясав руки и ноги веревкой, положил, как колоду, на кровать. Тот мычал от бессилия и только когда увидел, что похитители уходят с сестрой, крикнул:
— Майра! Убьем тебя… Вернись!
Майра засмеялась и показала ему язык.
…Они втроем молча и тихо прошли меж камней по старой дороге и свернули в сторону березняка. Майра задрожала от ночной свежести и укуталась суконным тяжелым платком, поглядывая в небо. Между берез качались голубые туманы, серебристые от лунного света, и дорога вдали будто дымилась.