Полина Сергеевна слушала, не перебивая. Мартеновский процесс за долгую жизнь с мужем она узнала во всех подробностях, и когда Павел Михеевич назвал себя «старым дураком» и заключил: «виноват я», она, не стала уверять его в обратном.
— Эх вы, мужчины-умники!
Походила по комнате, спросила:
— Судить будут?
Услышала «нет» и немного успокоилась.
— Ты у меня все молодая… — задумчиво произнес Байбардин и по-хорошему усмехнулся.
— Отец, — прищурилась Полина Сергеевна, — обрадую чем…
— Ну, не томи!
Павел Михеевич наклонил голову лбом вперед, слушая.
— Василий-то у нас всерьез женится. Сегодня сказал. Ушел с утра за невестой. Приведу, говорит, посмотреть.
— Хорош! Молодец! Сила! — рассмеялся одобрительно Павел Михеевич.
— Не рано ли, отец?
Полина Сергеевна села на диван, любуясь мужем.
— Васька-то? Что ты, Поля? Года уже, а ни жены, ни сына. Работает хорошо, в полную силу — значит, не рано…
— Ну вот и праздник в доме — согласилась Полина Сергеевна, — как у людей.
— А теперь мы с тобой… стариками станем, — грустно пошутил Павел Михеевич и обнял жену. — Хоть и много прожили, а все кажется, только во вкус входишь. Пятьдесят лет — это ведь начало жизни, юность, так сказать. В эти годы, по правилу, молодым человеком зваться. Ан нет! Накатит старость, подойдет смерть-холера — и жаль человека! Скажем, хороший сталевар, академик какой, музыкант ум и опыт с собой уносят… туда! Безвозвратно. Им бы жить да жить и дело делать. Несправедливо. В наш-то могучий век, а смерть порошками отгоняют. Мало живем, орлы и то больше! Нужно сто, двести лет человеку жить. Пусть живет, пока не устанет!
Полина Сергеевна знала, что Павел Михеевич любит поговорить и не перебивала его. Сегодня грустные рассуждения мужа, конечно, связаны с аварией.
— Ты меня слушаешь? Это я так… Что ты не говори, а плохо, когда полвека за душой.
— А может, сыну завидуешь?
— Нет. Ведь это наш сын. Как будто это мы с тобой снова молоды и свадьбу играем.
— Неровный ты сегодня какой-то, не серьезный. Авария у тебя, а ты не очень встревожен.
— Рабочему классу вешать нос не полагается.
Павел Михеевич постучал пальцами по столу, задумчиво посмотрел в окно, вдруг встрепенулся:
— Наш Василий молчал-молчал и вдруг надумал: «Женюсь!» Скрывал… да?
— А зачем раньше времени огород городить… Скрывал, а я знала, не говорила тебе. Думала: просто знакомая, пусть дружат. А все на серьез обернулось.
— Известное дело! — весело подмигнул жене Павел Михеевич. — Интересно взглянуть на невесту: что за человек такой в нашу семью войдет!
— Они своей семьей заживут, — грустно и ревниво проговорила Полина Сергеевна.