. Но почему? Почему? За что меня карают?
— Ну, сэр, — заверил Колверт продюсера, — я намерен сделать все возможное, чтобы полностью в этом разобраться. И могу сказать вам, что у меня уже есть несколько интересных наметок. Но сначала мне хотелось бы знать, не могу ли я рассчитывать на некоторую вашу помощь?
— Любую, любую, мой дорогой!
— Я собираюсь сейчас распустить ваших людей по домам. Прежде, чем они уйдут, констебль, разумеется, запишет их фамилии, адреса и телефонные номера, то есть тех, у кого есть телефоны. Я прекрасно понимаю, что все эти данные есть в вашей документации, но в павильоне было столько людей, и нам необходимо твердо знать, что тут не было никого, кому не следовало тут быть. И наоборот, что никто из тех, кто должен был быть тут, по той или иной причине не отсутствовал. Вы понимаете, о чем я говорю, сэр?
— Да-да, — сказал Леви, — вы должны принять всякие предосторожности.
— Совершенно верно. Однако пятерых из них я хотел бы расспросить в ближайшие двадцать четыре часа, если возможно. Пока все подробности случившегося еще свежи в их памяти. Надеюсь, у вас нет возражений?
— Возражений? — Леви взвесил это слово. — Я имею право возражать?
Колверт улыбнулся ни к чему не обязывающей легкой улыбкой.
— Ну-у, боюсь, что не имеете. Полагаю, я пытаюсь соблюдать вежливость. Но главное, я хотел сообщить вам, что в числе тех, кого я намереваюсь расспросить, находятся две ваших великих звезды — Гарет Найт и Леолия Дрейк, кто же еще? Ах, да, режиссер Рекс Хенуэй. Я почувствовал, что вас следует предупредить.
Леви в очередной раз утер лоб.
— Ой, пожалуйста, будьте мягким, инспектор. Если у этой картины может быть будущее, мне не понравится, чтобы моих исполнителей запугивали. — Ему в голову пришла ужасная мысль. — Вы не собираетесь арестовать кого-нибудь из них?
— Нет-нет, ничего подобного, — ответил Том Колверт. — Как я говорю, это всего лишь предварительный доп… — он поспешно заменил начатое слово, — всего лишь беседа для установления, что произошло и как произошло. Простая формальность.
Леви скорбно покачал головой.
— Простая формальность, э? Как мы, немцы, начали страшиться этого выражения. Ах, но это Англия, не так ли, где подобные методы неизвестны. Да, инспектор, продолжайте. Приступайте к вашим допросам, — закончил он без малейшего иронического ударения на последнем слове.
— Благодарю вас, мистер Леви. А теперь мне хотелось бы попросить вас о последнем одолжении.
— Да?
— Я намереваюсь вызвать… скажем, расспрашиваемых, завтра днем. Вы понимаете, я предпочел бы, чтобы вопросы были заданы прежде суда коронера, на котором всем им придется присутствовать. Кроме того, я предпочел бы, чтобы встреча с ними происходила здесь, в Элстри. Менее подавляюще для них, чем в Ярде, а также из-за разных процедурных причин. Сам я в любом случае должен буду вернуться сюда. Но мне понадобится комната, тихая комната. Какой-нибудь кабинет, которым не пользуются, может быть? Где-то подальше, где я могу сесть побеседовать с ними, не опасаясь, что нас прервут. Не могли бы вы сами посоветовать что-нибудь подходящее?