— Смирить надо Когюню, — предложил Мотора.
— Коль мы ему спустим, — продолжал Дежнев, — ни один анаул не принесет ясака.
— Скажут: что им, кошкодавам, носить ясак? Дежневски, мол, ребята хватски — семеро одного не боятся! — пропищал Сидорка.
— Хуже того: они снова могут покуситься на убийство наших людей, — сказал Дежнев.
— А без тех соболей, что я и Семен объявили, уходя с Колымы, нам лучше назад не вертаться, — напомнил Мотора.
Дежнев приказал собираться в поход.
— Эх, размахнись рука, раззудись плечо! — воскликнул Кокоулин.
— Пашка не кочеток, а подраться любит, — усмехнулся Костромин.
— Дело служилое, — сказал Сухан Прокопьев. — Скажут «в поход», — пойдем. Скажут «за обед», — сядем.
После многодневного перехода по занесенным снегом берегам Анадыря дружина Дежнева подошла к острожку анаулов.
Ожидая расплаты за убийство ясачных сборщиков, Когюня подготовился к обороне. Тесно поставленные юрты были обнесены земляным валом. С наступлением морозов анаулы поливали вал водой. Он выглядел ледяной стеной. Чтобы увеличить высоту вала, анаулы приморозили на его гребне ледяные глыбы. Меж ледяными зубцами виднелись узкие бойницы.
— Крепкий орешек! — проворчал Сидорка, почесывая за ухом. — Встречу изготовили.
Дежнев послал Павла Кокоулина, Артемия Солдата и Евтюшку Материка обойти острожек по большому кругу и везде развести костры.
— Пусть думают, что вокруг много войска.
Сопровождаемый Захаровым, Дежнев также обошел острожек, высматривая слабые места в обороне анаулов. Затем Дежнев проверил принесенные бойцами лестницы и указал места для приступа.
— Михайла, — приказал Дежнев Захарову, — возьми рожечника, хоть Артюшку, ступай с ним вперед, но не дальше вон того куста, и вызывай анаулов из острожка. Вели им повиниться. Вели принести ясак. Иди.
Михайла Захаров срубил ветку лиственницы, поднял ее над головой и направился к острожку. Рядом шагал Артемий Солдат и старательно дул в рожок, издавая высокие, пронзительные звуки.
Глашатаи остановились на указанном месте. В ста шагах блестели ледяные стены острожка, казавшегося вымершим. Захаров громогласно выкрикнул, что ему было велено. Едва он замолчал, как стрела лязгнула о железные бляхи его куяка и отлетела в сторону.
— А! — вскричал Артемий Солдат, выронив рожок.
Захаров увидел, что кровь заливает лицо товарища. Стрела попала Артемию в лоб. К счастью, она была на излете и не смогла пробить черепа.
— Ложись! — крикнул Захаров.
— Кого мимо, а меня в рыло, — пытаясь шутить, неестественно улыбнулся Артемий Солдат.
У запасливого соликамца за пазухой нашлась чистая тряпица, и он перевязал рану товарища.