— Не на Погыче, на виселице вам быть, — вспылил Дежнев, — тебе да Гераське, твоему воровскому атаману!
— Веревка еще не скруцена нас вешать. А тебя, Сенька, атаман обещался разгромить, коли сунешься на Погыцу. Разгромит он тебя и твоих людишек! Рыбам на корм вас пустит! Я, грит, пять сороков соболей привезу! Ха-ха-ха! Пять сороков насулил!
— Пять сороков! — захохотали сотоварищи Неронова.
— Дозволь, дядя Семен, я из этого вора зараз дух вышибу! — Зырянин сбросил полушубок и рванулся к Неронову.
— Не трожь! — раздался бас подошедшего приказного Гаврилова. — Эй, стража! Выбросить воров за ворота! И не пускать их больше в острог!
Анкудиновцев схватили и поволокли к воротам. Зырянин успел-таки отвесить им по затрещине.
Слух, пущенный анкудиновцами, все же вызвал кое у кого смущение.
— Эх, навязались нам на горе лихие люди!..
— Быть беде…
Долго еще под заревом сполоха, там и здесь меж сугробами, стояли люди, толкуя то о сполохе — невиданном по силе сиянии, то об угрозах лихих людей.
Снег уж не слепил глаз. Он потемнел и покрылся жестким настом. Снежные шапки, украшавшие зимой деревья, пооблетели. Их остатки таяли. Звонкая капель приветствовала весну.
На южных склонах холмов зачернели проталины. В лесах среднего и верхнего течения Колымы просыпались медведи. Холодные вешние воды выгоняли их из берлог.
Медведи возились на проталинах, подкрепляясь муравьями и высматривая, не желтеет ли где морошка, не краснеет ли брусника, не синеет ли голубика.
Колымчане повеселели, слыша радостные голоса пернатых переселенцев, тысячами пролетавших над острогом. Как выйдешь из избы да глянешь вверх, в какую бы сторону ни поглядел, всюду в вышине — косяки гусей, лебедей, казарок. Ниже шумят стаи уток.
Веселы птичьи голоса! Дальний перелет окончен. Здесь птица будет гнездиться, высиживать птенцов.
Нижне-Колымский острог ожил. Судовые мастера принялись за обшивку кочей. Еще осенью из ободранной еловой поросли они накрутили «вицу» — гибкие жгуты, применявшиеся для пришивания досок. Теперь вицу распаривали в горячей воде. Зырянин усердно кипятил воду в большом котле и доливал кипяток в кадки с вицей.
Афанасий Андреев, старший приказчик купца Гусельникова, ровно шест, торчал за спиной Степана Сидорова. Старик внимательно следил за умелыми руками кочевого мастера, вращавшего сверло быстрыми движениями небольшого лука. Михайла Захаров, нажимая на круглую деревянную головку, надетую на тупой конец сверла, удерживал инструмент в нужном положении. Сверло, пронятое меж двумя скрученными ремнями (тетивой лука), вращалось то в одну, то в другую стороны.