— Кивиль! Вон тебе дичь! — Попов указал на белоснежных хищниц.
Кивиль вскочила и выдернула стрелу из колчана. Мягким, кошачьим шагом она направилась к совам. Однако совы сейчас же поднялись и, тяжело махая крыльями, улетели. Даже невозмутимый Агафонов и тот удивился их зоркости:
— Вот так совы! Эти белянки и днем видят, как ночью.
Мореходцы осмотрели две-три версты берега. Признаков высадки Игнатьева и Пустоозерца не было.
… День склонялся к вечеру. Показались «Рыбий зуб» и «Лисица». Они быстро подходили, подгоняемые попутным ветром.
— Что-то все молчат, — проговорил Попов, всматриваясь в кочи. — Уж не случилось ли чего худого?
В молчанье на «Рыбьем зубе» спустили парус. На «Медведе» и «Бобре» почуяли недоброе. Дежнев подошел к борту.
— Не нашли? — нетерпеливо закричал Попов.
— Людей не нашли. Мачту лишь выловили, — отозвался Дежнев. — Погибли, видно, товарищи…
Люди обнажили головы.
— Тяжела утрата, — сказал Дежнев. — Но ни стоять на месте, ни вернутся не можем. Стоять будем — всем погибель. Вернемся ни с чем — срам будет: товарищи погибли, а мы, живые, дела не сделали. Одна дорога у нас: вперед!
— Вперед! — закричали мореходцы на всех кочах.
— Всем держаться у меня на виду, — продолжал Дежнев. — Без моего приказа на берег не сходить. Катай якоря![85]
Солнце спряталось за грядами синевиц у северо-западного горизонта. Вечернее небо окрасилось багрянцем. Сняв шапку и прислонясь к мачте, Попов смотрел вдаль. Его брови нахмурены, у губ легла горькая складка. Ветер трепал волосы приказчика, освежал высокий лоб. Глядя на красные блики зари, прыгавшие по волнам, Попов мало-помалу успокоился. Складка меж бровями разгладилась, взор приобрел прежнюю ясность. Кивиль, издали наблюдавшая за ним, заметила эту перемену, подошла и взяла его за руку.
Край паруса, колеблемый ветром, гудел над головами Попова и Кивили. Волны глухо били в обшивку коча. Рассекая черные волны, коч резво бежал над мрачной пучиной океана.
Заморозник — северо-восточный ветер — нагнал такую северуху[86], что мореходцы понадевали кухлянки и полушубки. Царила ясень. Ватаги всех четырех кочей Дежнева и анкудиновцы, несколько дней назад снова увязавшиеся за ними, — все толпились у бортов кочей, глядя на большие льдины, медленно раскачиваемые волнами океана. Сверкая белизною, облизываемые зелеными волнами, льдины наступали с полуношника. Ратники царства ночи, они двигались на отважных мореходцев, охватывая их справа и слева, заходя в тыл, отрезая от берега.
Появление льдов не было неожиданным: набели — отсветы на небе — накануне предупредили мореходцев.