Я упивалась будущей победой над компаньоном. Обесчещенная Мэвис не только восстанавливает справедливость в своем собственном агентстве, но и ставит на колени этот вшивый городишко.
Настроение мое взмыло вверх, я лихорадочно отыскала туфли и выскочила из отеля навстречу новым приключениям.
Без труда я нашла магазинчик, где купила все, необходимое для маскарада. Вернувшись в отель, переоделась, прошлась перед зеркалом грациозной походкой девушки из компании кипиджей и осталась собой довольна.
Трико телесного цвета мне не досталось, но то, что сейчас плотно облегало мое тело, было просто восхитительно. Прочный синтетический трикотаж с голубоватым отливом. Открытая спина и ключицы. Высокий вырез на бедрах, отчего ноги кажутся еще длиннее, чем есть на самом деле.
Я почувствовала себя голливудской дивой. Моя линия плеч была безукоризненна, на груди сияло золотое сердце.
Костюм преобразил меня так, что я сама не узнавала себя в зеркале. Единственный недостаток: серебристая маска закрыла мое прелестное личико.
Что еще я могу изменить в себе? Цвет волос? Но разве мало в Новом Орлеане блондинок? Тысячи. Разве вот эта, в голубом трико и серебристой маске, Мэвис? Нет. Мэвис сидит в отеле. А блондинка в трико пойдет гулять и целоваться с усатыми незнакомцами на бульварах Нового Орлеана.
Подойдя к лифту, я решила испытать свои новые качества на молоденьком лифтере.
Едва я вошла в кабинку, как мальчик от растерянности нажал не на ту кнопку, и мы взмыли вверх.
— Вы ошиблись, молодой человек, — растягивая гласные, я произнесла это тоном стареющей жрицы любви. — Мне нужно на первый этаж.
— Мы сейчас спустимся, мадам. Хотя могли бы лететь и дальше... к звездам, например.
— Отложим это на вечер, мой звереныш.
— О да, мадам.
Лифт плавно опустился, и я послала мальчику воздушный поцелуй.
Я попросила швейцара найти мне такси и поехала в тот дом, где со мной всегда что-то случается.
Мне нужно было время, чтобы привыкнуть к новой «коже» и к мысли, что я — не я, а некая леди, утонченная до вульгарности, с той степенью внутренней свободы, которая позволяет ей подчинять обстоятельства и обращать в свою пользу чужие ошибки и промахи. У этой куколки остался голос Мэвис, но даже он изменился. Роль, которую я сейчас играла, мне нравилась, но я еще претендовала и на роль режиссера!
В доме кипиджей гуляние продолжалось. Белые колонны были захватаны сотнями рук, а мозаичный пол засыпан конфетти. Играла музыка, но ее перекрывал стоязыкий рев толпы.
— А! Вот и она!
Кто-то закричал прямо над ухом и схватил меня за руку.