Ван-Ин наполнил коридоры полицейского участка резким запахом мускуса. На нем были обесцвеченные джинсы и бежевая хлопковая рубашка. Его старые свитера Ханнелоре отправила в корзину для тряпья и была при этом неумолима. Эти камуфлирующие свитера теперь окончательно остались в прошлом. Теперь и живот больше не надо было втягивать. «Жизнь порой может быть очень милостивой», – подумал Ван-Ин. Когда он зашел в кабинет 204, Версавел свистел как человек, у которого в жизни все отлично складывается.
– Доброе утро, брат, – усмехнулся он.
Ван-Ин проигнорировал это сексистское замечание и с радостью зажег первую сигарету.
– Жизнь действительно начинается после сорока, Гвидо. Ты все это время был прав. Сейчас мне действительно этого хочется.
– Сейчас? – спросил Версавел двусмысленно.
– Нет, не «сейчас» и, конечно, не с тобой. Лучше скажи мне, есть ли уже новости о нашем скелете.
Версавел глубоко вздохнул. Скелеты наводили его на мысли о кучах личинок, которые кишмя кишели в пустых глазницах.
– Ты имеешь в виду нашего Джона Доу?
Он предпочел американский эвфемизм. Там труп называют stiff[4]. Того, кто умирает до прибытия в больницу, – dead-on-arrival[5], а неопознанный stiff именуется Джон или Джейн Доу[6].
– Гвидо, ты же знаешь, что у меня аллергия к этой трансатлантической ерунде. Давай будем называть скелет Гербертом. Немного оригинальности не помешает, ты так не считаешь?
Версавел скрестил руки, как сейчем[7], который гордо принимает безропотное повиновение своего племени.
– Ваше желание – для меня приказ, комиссар.
Ван-Ин демонстративно выпустил облако табачного дыма в сторону его подчиненного.
– Ну все, Версавел, хватит.
Инспектор, задумавшись, теребил свои усы. Когда у Ван-Ина было депрессивное настроение, он, по крайней мере, знал, как к нему подступиться. В состоянии же эйфории его начальник был так же неуправляем, как подросток без карманных денег. При таких обстоятельствах существовала альтернатива: не трепаться и продолжать работать.
– Этот факс пришел пятнадцать минут назад, – доложил Версавел серьезно. – Я не знал, что это дело поручили нам.
Ван-Ин взял у него листок бумаги.
– А я знал, – пропыхтел он.
– Ах вот оно что.
– Даже не начинай, Гвидо. Она беременная. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Ван-Ин нехотя затушил первую сигарету, которую он докурил почти до фильтра.
– «Предполагаемая причина смерти: перелом шеи, – прочитал он вслух. – Возраст: от 25 до 30 лет. Рост: 176 сантиметров. Пол: мужской. Дата смерти: 1985–1986 годы. Особые приметы: старый перелом берцовой кости, обширная челюстно-лицевая операция плюс двадцать четыре фарфоровых зуба на штифтах». Господи, это же стоило целое состояние!