Ханнелоре осознавала, что, делясь с ней этой информацией, Бекман ставит себя под удар. То, о чем генеральный прокурор договаривался с прокурором, обычно не предназначалось для ушей молодых заместителей.
– Что он имеет в виду под «чуть более сдержанно»?
– Заморозить, – вяло пояснил Бекман.
– Ты серьезно, Йозеф?
Когда они были одни, она всегда обращалась к нему по имени.
– Подожди, выслушай до конца.
Теперь Бекман пригладил волоски на левой брови.
– Просьба замять расследование исходит не от кого иного, как от министра иностранных дел. Он опасается, что расследование давно забытого убийства не принесет его партии ничего хорошего.
– Мудила, – метала громы и молнии Ханнелоре. – Он в свое время тоже приходил в Love разрядить свой агрегат.
Бекмана ужаснул ее лексикон.
– Как стало известно, там бывали еще и другие политики, – осторожно произнес он.
– И их нужно сейчас пощадить.
Если бы Ханнелоре не ценила Бекмана так высоко, она бы сейчас сердито встала и ушла.
– Честно говоря, мне очень интересно знать, что обо всем этом думаешь ты, Йозеф.
– Технически генеральный прокурор – мой непосредственный начальник, – сказал он со слабой улыбкой.
Ханнелоре была рада, что она, разозлившись, не ушла.
– Технически, – усмехнулась она. – Звучит многообещающе.
Бекмана можно было воспринять как человека, чуждого условностям, но он точно был амбициозным.
– Не пойми меня неправильно, Ханнелоре. Официально я тебе помочь не могу. Наоборот, я бы должен был надавать тебе по рукам.
– Я беременна, Йозеф. Не успеешь оглянуться, как я предъявлю тебе обвинение в жестоком обращении с детьми.
Бекман не смог удержаться и взглянул на ее живот.
– Ты это утверждаешь уже три месяца. В нашей профессии нужны улики.
Ханнелоре посчитала это приятным комплиментом.
– А что, если мы явимся с настоящими уликами?
Бекман улыбнулся:
– Официально я мало что могу сделать, но неофициально ты получаешь карт-бланш. Мне все равно, кто причастен к делу. Позвони, если появятся результаты, и я клянусь, что переверну всю Западную Фландрию вверх дном.
– Даже если причастен министр?
– Если будут аргументы, я не колеблясь предприму необходимые шаги.
– А если генеральный прокурор наложит вето?
Бекман презрительно фыркнул:
– Магистрат больше не тот, что был раньше, Ханнелоре. Если ты предоставишь обоснованные улики, генеральный прокурор быстро запоет по-другому.
– Ван-Ин будет рад это услышать, – засмеялась Ханнелоре. Она пожала Бекману руку и быстро вышла. Пришло время действовать самой.
Нравилось ли жандармерии иногда устраивать шоу, или они непременно хотели продемонстрировать, что их автопарк срочно нуждался в обновлении? Ван-Ин задавал себе этот вопрос, когда довоенный, бронированный грузовик въехал во двор полицейского комиссариата. Вилльяма Артса ввели в наручниках. Его конвоировали два крепких жандарма в боевой форме.