– О ком ты подумал? – осторожно поинтересовалась она, прощупывая почву.
– В любом случае это должна быть женщина, – сказал Ван-Ин. – И желательно симпатичная.
Ханнелоре улыбнулась. Деликатностью он не отличался, но какая ей разница. Комплимент оставался комплиментом.
– Хорошо, Питер. Но прежде чем ты приступишь, я хочу сначала обсудить дело с прокурором. Если он даст свое согласие, я тебе в этом спокойно помогу.
Ван-Ин осознал, что допустил непростительную оплошность.
– Под симпатичной я вообще-то имел в виду кое-что другое, – усмехнулся он глупо.
– Наверное, кое-кого другого.
– Не пойми меня неправильно, Ханне. Ты беременна. Кроме того, это специфическое полицейское задание.
– Ей меньше тридцати пяти?
Дурачить ее дальше не было смысла.
– Карине Неелс двадцать три, и она специально натренирована для такого рода заданий, – соврал Ван-Ин.
Правдой был только ее возраст. Карине Неелс два года отучилась в полицейской школе. Самыми опасными преступниками, с которыми она до сих пор имела дело, были те, кто парковался в неположенном месте, и пенсионеры, которые не платили налог на собак.
– И ты уверен, что Карине не беременна, – съязвила Ханнелоре.
– Карине – лесбиянка, – снова соврал Ван-Ин.
– А они что, не могут забеременеть? – Ханнелоре смотрела на него воинственно. «Какой же он все-таки милый, – думала она. – Сейчас он еще начнет уверять, что у Карине есть борода и усы».
Ирония, с которой Ханнелоре задала этот вопрос, от Ван-Ина не ускользнула.
– Кроме того, у Карине Неелс вагинизм, – мягко произнес он. – Позавчера я смог лично это установить.
Ханнелоре промолчала. Злить его она не собиралась.
Йос Броуэрс развернул карту Южной Европы. Доминик Верхелст только что ему перезвонил. Шестнадцать миллионов все еще лежали на счете Артса в Риме. Броуэрс пытался влезть в шкуру своей жертвы. Как сказал Вандале, Артс был хитрым типом. Значит, между городом Римом и укрытием беглеца должна существовать связь. Бывший жандарм задумчиво оторвал целлофан с упаковки мятной жвачки, разорвал обертку и положил пластинку жвачки в рот.
Большинство исследователей неизменно делают одну и ту же ошибку. Они думают, что решение проблемы прямо пропорционально ее сложности. Нет большего заблуждения, чем это. Сложность – не что иное, как совокупность простых элементов. Йос Броуэрс знал, что правильный анализ проблемы обычно составляет половину ее решения. Этим он был обязан математическому складу ума, который унаследовал от своего отца. Броуэрс-старший всю свою жизнь проработал младшим сотрудником в банке. Никто никогда не видел, чтобы он пользовался калькулятором. Пределом его мечтаний было то, чтобы сын когда-нибудь стал гражданским инженером. Поставив перед собой эту цель, он изматывал себя днями и ночами. Но судьба капризна, и планы – это всегда творения рук человеческих. Когда уже на первом году обучения Йос Броуэрс смог проявить себя с лучшей стороны, его отец умер от сердечного приступа. В то время социальное обеспечение было еще скудным. Йос Броуэрс был вынужден прервать учебу. Он устроился на работу в жандармерию, прошел тяжелую подготовку, подвергаясь унижениям и произволу со стороны начальства. На протяжении более чем десяти лет он отдавал свою зарплату маме. Вместо него учились его братья и сестры. Когда в один прекрасный день они получили дипломы, то стали им пренебрегать. Им было стыдно, что их старший брат стал всего лишь жандармом. Но у каждой драмы есть поворотная точка. Греки называют ее катарсисом. Сам Броуэрс предпочитал слово turning point