Значит, фамилия лесника — Дорохов. Алексей Кузьмич? Андрей Кузьмич? Да, кажется, так.
За один этот день (прихватив, правда, часть ночи) я написал очерк, не вытанцовывавшийся две недели. В пятницу утром поехал в редакцию, сдал очерк и оттуда же позвонил Лисице. Понимая, как легко может рассыпаться шаткое здание моих догадок, я не хотел говорить ей о том, что немедленно выезжаю в Лемболово. Выдержав иронические взгляды двух товарищей, находившихся в комнате, я сказал, что на денек или на два уезжаю в редакционную командировку. И обещал позвонить не позже понедельника.
Глава четвертая, настолько антинаучная, что уже почти научно-фантастическая
В вагоне было полно грибников, корзины стояли и на багажных полках, и под скамьями, и на коленях у пассажиров. Кроме меня, почти у всех были корзины. И я пожалел, что составляю исключение: еще удастся ли найти Левку, а грибов, хоть немного, небось нашел бы.
Сойдя с поезда на станции Лемболово, я вскоре свернул с шоссе на проселочную дорогу, на пятом километре которой стоит домик лесника. И примерно на полпути встретил направлявшегося куда-то хозяина этого домика.
— Товарищ Дорохов! — воскликнул я.
— Он самый, — сказал старик, вопросительно глядя на меня светлыми печальными глазами.
— Андрей Кузьмич, если не ошибаюсь?
— Точно, точно. Авдей Кузьмич.
— Вы меня, конечно, не помните, Авдей Кузьмич. Я как-то ночевал у вас несколько лет назад. Мы тогда вдвоем с приятелем были, с Юрием Левченко, художником, вы его знаете, он с вас портрет писал.
— Портрет писал, это точно. А вас, извините, не припоминаю. У меня много народу ночует. Летом грибники или, скажем, ягодницы, зимой лыжники.
— А он сейчас не здесь? Не у вас?
— Юрий-то?
— Да.
— Юрий у нас. Вы идите, располагайтесь, а мне надо в магазин сходить…
Левка даже не пытался скрыть свое удивление, когда я появился в домике лесника. Да что там говорить — я и сам был несколько удивлен, что тонкая ниточка рассуждений и домыслов нигде не оборвалась, привела меня к цели. В двух словах я рассказал ему о миссии, возложенной на меня Лисицей.
— Делать тебе нечего, — наши семейные дела налаживать, — смущенно пробормотал он. — Впрочем, я рад, что Лисица догадалась позвонить тебе.
— Я тоже.
— Но либо я совершенно никудышный конспиратор, либо ты отличный детектив.
Вежливость не позволила мне поддержать первое из этих предположений, скромность не позволила поддержать второе. Поэтому я промолчал.
— Есть хочешь? — спросил Левка.
— Небось грибы?
— Ага. Тушеные, с картошечкой. Пища богов! И молоко.
Я не стал отказываться, но не без тайного умысла сказал, подойдя к рукомойнику: