— Бывает, Тезка, всяко бывает, — понимающе кивал Михаил Андреевич.
Так Тезка проводил время и в этот раз. Только спал еще дольше обычного, потому что допоздна засиживался на площади. Недавно там построили Дом культуры металлургов, у входа установили радио, и Тезка до тех пор не уходил от дверей, пока не прекращалась музыка.
Когда домну пустили, он прибежал в цех, нашел Михаила Андреевича и около часа ходил за ним по пятам. Мастер поворачивался, бормотал что-то, но, видимо, не собирался запрягать его в тачку. Тогда Тезка сам пошел к домне.
Она казалась теперь совсем новой. После ремонта ее покрыли черной блестящей краской. Пока домну перекладывали, земляная насыпь была срыта, вместо нее установили наклонный мост с подъемной лебедкой. Так что это был не ремонт, а настоящая реконструкция. Через определенные промежутки времени на домну катились по мосту наполненные шихтой тележки. Они были еще больше, чем Тезкина тачка, и двигались сами. Каталей не было.
Тезка осторожно приблизился и сел возле моста. К обеденному перерыву его короткая, мощная шея заныла: часа три подряд он непрерывно вертел мордой, не сводя глаз с бегающих вверх и вниз тележек.
Раздался знакомый гудок, и Тезка побежал к столовой. Корыта не было на месте. Он порыскал вокруг и отыскал его за умывальником. Оно было пустым и грязным. Тезка подошел к кухне и стал царапать дверь.
Вышла Фрося, кинула ему корку хлеба и вернулась в кухню. Тезка поймал корку на лету, проглотил и стал ждать. Не дождавшись, начал скулить. Фрося вышла, но в руке у нее вместо ведра с объедками снова был лишь кусочек хлеба. Тогда Тезка громко заревел — обиженно и в то же время угрожающе.
Никто в поселке никогда не слыхал такого рева. Несколько рабочих выбежало из столовой. Ваня Демин, выбежавший первым, закричал:
— Ты что, Фроська, — сдурела? Ты зачем Тезку дразнишь?
— Подождал бы орать-то! Мне самой плакать хочется, на него глядя. Директор сказал, чтоб ни корочки Тезке не давать. Все чтоб собирать для свинофермы.
Михаил Андреевич, подошедший вслед за Ваней, молча повернулся и направился к конторе. Рабочие пошли за ним. Сзади побрел Тезка.
Директор встретился им по дороге. Это был коренастый инженер, лишь этой весной назначенный в Старую Усу.
— Мы насчет медведя, товарищ директор, — сказал Михаил Андреевич. — Трудно мне его прокормить. Жена-то за время ремонта извелась: на него не напасешься. Да он, Тезка-то, и не станет дома кормиться, когда печь работает. Ему ведь не докажешь. Не докажешь ведь?
Директор не ответил. Может быть, он просто не понимал, что именно нужно «доказать» медведю.