теперь бывший уже муж, забравший Викторию Сергеевну и из профессии, и от папы с мамой.
Но сейчас не об этом. Вернемся к внешности нашей героини. Ибо как же иначе ей можно будет сопереживать, да еще в течение целого дня?
Во-первых, глаза. Голубые, даже синие, какие-то тропические и нездешние. Нос прямой, изящный, редкий для славянской, московской натуры. Как говорят, именно об этой выдающейся женской прелести сожалел великий русский поэт, не находя ее во внешности русских фемин. Кстати, он еще говорил что-то и о маленькой женской ножке, которой якобы было днем с огнем не сыскать в русской действительности. Так вот, и маленькая ножка присутствовала. Улыбка… Если от стройных ног позволительно перейти к внезапно освещающей лицо Вики улыбке… Но что же делать, если они были одинаково хороши?! Так вот, ее улыбке могла бы позавидовать старушка Джоконда. Без всякого преувеличения. Казалось бы, обыкновенное сокращение лицевых мускулов, но что же оно делало с людьми!
Признаться, автор этого документального повествования и сам едва не поддался чарам описываемой улыбки во вгиковском буфете. Едва удержался, чтобы не влюбиться, да и то потому, что дома его ждала напрочь беременная и абсолютно родная жена. Но в очередь перед собой Викторию он все-таки пустил. И в мгновение ока поплыл от аромата ее «Кензо». Она улыбнулась ему еще раз, отходя от прилавка со своим кофе. Откровенно говоря, молодой жене автора этих строк в этот вечер приходилось повторять каждый адресованный мужу вопрос не менее двух раз.
И чтобы закончить разговор о внешних данных… Специально для тех из читателей, кто пока не имеет чести быть знакомым с Викторией Князевой, надобно обязательно припомнить один разговор, который состоялся у нашей героини с собственной матушкой. Однажды, когда Вика пребывала в хорошем настроении и поэтому особенно была хороша собой, мать ее уверенно заявила:
– Ты, Викуля, манкая!
Вика, тогда еще невинная и наивная натура, потребовала разъяснений. Матушка поцеловала ее в глаза:
– Сила притяжения в тебе велика до неприличия. Вот вроде бы и не красавица ты писаная…
При этих словах Вика попыталась насупиться, но мамуля только улыбнулась:
– Ты красавица живая и теплая. И неизвестно еще, хорошо это или плохо. Потому как мужикам, помяни мое слово, будет хотеться съесть тебя целиком и не запивая. Ох, вот помру я, как ты тут без меня жить будешь?..
Но мы вновь отвлеклись. Частник с Викторией на борту, каким-то чудом не попав в пробку на Ленинградском проспекте, уже лихо подруливал к месту ее работы. Водитель отказался брать деньги и игриво спросил телефон. Жестокая Виктория продиктовала номер химчистки.