– Обязательно передам. А от кого, кстати? – широко ухмыльнулся ничуть не обескураженный Александр Иванович.
– От тезки ее, Виктории Сергеевны, – немного преувеличила Виктория.
Александр Иванович хмыкнул и почесал перебитый нос.
– Вон там, в скверике, ваш Рабинович гуляет со своей крошкой Цахес. Постаравшись как можно надменнее отблагодарить собеседника, Виктория собралась идти в указанном направлении и… почувствовала пониже спины легкий, даже дружеский хлопок. Она в бешенстве крутанулась, но Александр Иванович уже удалялся от места их нечаянной встречи, насвистывая немудреный мотивчик.
Лев Робертович и вправду носил фамилию, созвучную той, что назвал этот старый антисемит, но черный дог рядом с ним никак не тянул ни на какую «крошку» и уж тем более Цахеса. Писатель сидел на скамье без спинки, немного ссутулившись, догиня, вместо того чтобы носиться по округе, спокойно сидела подле ног хозяина и, высунув язык, посматривала по сторонам.
Хитроумная Виктория решила зайти как раз с ее стороны. Пошла по аллее, не спеша, прогулочной походкой.
– Красивый пес! – намеренно ошиблась она.
Писатель хмуро посмотрел на любезную прохожую. А та постаралась улыбнуться самой обезоруживающей из арсенала своих улыбок.
– Это сука, – сказал писатель.
Виктория остановилась, не прекращая улыбаться.
– Да-да, а вот у меня наоборот. Мальчик.
Лев Робертович снова покосился на жизнерадостную особу.
– Мальчики, девочки… Вы из какой газеты?
Сука-дог также вопросительно взглянула на конспиратора в юбке. Повернулась к хозяину.
Тот пожал плечами. И решил покончить на сегодня с приступом мизантропии.
– Чего молчите, мальчуковая владелица?
– Я из журнала, – созналась Виктория.
Писатель теперь уже в упор рассматривал порозовевшую журналистку. Да и она наконец получила возможность сравнить его с фотографиями из учебников и пособий. Седые брови, значительный нос, лицо в складках, как у шарпея, глаза цепкие, колючие, неопределенного водянистого цвета. Поживший мужчина. Но одет, кстати, вполне себе, на уровне.
– Ну как? – прервал наблюдения объект.
– Вы совершенно не похожи на себя, – резюмировала Виктория и элегантно перевела разговор на другую тему: – А как зовут вашу… собаку?
– А как вы думаете?
И тут словно лукавый нашептал Виктории:
– Крошка Цахес? – осведомилась она.
Лев Робертович гулко хохотнул. В его неопределенных глазах мелькнул интерес. Едва заметным кивком он предложил бойкой барышне присесть рядышком. Собака обнюхала ее сумку. О бутербродах с ветчиной и сыром в суете насыщенного дня она совсем забыла.
– Ну ладно, Сашка-башибузук, чистая душа, кроме футбола, кабаков и смазливых баб знать ничего не желает. А вам самой-то Гофмана приходилось почитывать?