Я все еще отряхивал с себя пыль, когда раздалось "Солдаты!" В следующий миг я уже занимался двумя вещами: во-первых, побегом со всей мочи сквозь улицы Гаваны, чтобы сбежать от вооруженных людей со свекольными лицами, при этом, во-вторых, стараясь не заблудиться.
Мне удалось и то, и это, и позже я вновь встретился с Боннетом в таверне, но узнал, что солдаты не только конфисковали его сахар, но и сумку, что я взял у Дункана Уолпола. Сумку, которую я собирался отнести Торресу. Дерьмо.
С потерей сахара Боннета я мог смириться. Но не с потерей сумки.
Гавана — это то место, где ты можешь околачиваться без дела, не привлекая лишнего внимания. И это в самый обычный день. В день, когда вешали пиратов, от тебя не только ждут, что ты будешь слоняться на площади, где проводят казни, но и чертовски это поощряют. Союз между Англией и Испанией может и был далеко не простым, но были пункты, в которых обе стороны соглашались. Один из них заключался в том, что обе ненавидели пиратов. Второй — в том, что обеим нравилось видеть пиратов повешенными.
И вот на эшафоте перед нами стояло трое буканьеров со связанными руками, они глядели большими, испуганными глазами через силки перед ними.
Недалеко стоял испанец, которого называли Эль-Тибурон — огромный бородатый мужлан с мертвыми глазами. Человек, который никогда не говорил, потому что не мог: он был немым. Я перевел взгляд с него на приговоренных, и понял, что я не мог смотреть на них, я думал: "Кабы не милость Божия, так шел бы и я…"
Мы пришли не за этим, во всяком случае. Боннет и я стояли спиной к обесцвеченной от ветров стене, притворяясь, будто мы просто прохлаждались и ждали казни, и будто мы были совсем не заинтересованы в разговоре сплетничавших испанских солдат неподалеку. О, нет, конечно же нет.
— Ты все еще хочешь просмотреть груз, который мы конфисковали прошлой ночью? Говорят, там были несколько ящиков английского сахара.
— Ага, то, что взяли у барбадосского торговца.
— Дункан, — чуть шевеля губами, произнес Боннет, — они говорят о моем сахаре.
Я взглянул на него и кивнул в знак благодарности за перевод.
Солдаты дальше начали обсуждать драку в таверне. Тем временем испанский офицер со сцены начал объявлять о казни трёх мужчин, об их преступлениях, и торжественно завершил со словами:
— Таким образом, вы приговорены к смерти через повешение.
По его сигналу Эль-Тибурон потянул за рычаг, люк открылся, тела упали, и толпа охнула.
Я заставил себя взглянуть на три качавшихся трупа, задержав дыхание на случай, если то, что мне говорили о поносе, окажется правдой. Эти тела будут выставлены напоказ на виселице по городу. Боннет и я уже видали такие в путешествиях. Они не терпели пиратов здесь и хотели, чтобы об этом знали все.