— Избавь меня от этих поганых деталей! — заорал Эдди. — Ты еще пойди и скажи, что тебе нужна собака-поводырь и белая палочка! Полагаю, ты их получишь — как раз когда я заведу себе нового бизнес-менеджера. Даже идиот от рождения мог бы справиться с подобным заданием — отыскать…
Продолжая мило беседовать в том же духе, эти двое прошли в комнату. Они были готовы и дальше обмениваться подобными репликами, но тут Эдди увидел остальных, и в ту же секунду рот его захлопнулся, превратившись в узкую щель.
Борис Сливка, продюсер шоу, бросил меланхолический взгляд через плечо. Его темные глаза ни на секунду не изменили своего обычного скорбно-отрешенного выражения.
За все время моей работы в шоу Борис оставался единственным человеком, которого Эдди ни разу, сколько ни пытался, не сумел вывести из себя. Как объяснял это сам Борис, ему было около трех лет от роду, когда его родители бежали от ужасов большевистской революции, и за месяц, понадобившийся им, чтобы добраться до безопасной гавани, мальчик повзрослел сразу лет на семь. С того самого дня он дал себе слово, что никогда больше не будет выходить из себя ни по какому поводу, и, судя по тому, как он общался с Эдди, — голову даю на отсечение — он свое слово держал.
Нейл Фуе — актер милостью Божьей — аккуратно отвел волосы со лба, чтобы не растрепать темно-русый локон в виде вопросительного знака как раз над правым глазом.
— Мы опоздали или как? — поинтересовался он томным голосом.
— Заткнись и сядь на место! — огрызнулся Эдди. — У нас важное совещание, но тебя это, похоже, не волнует, не так ли? Ты способен явиться вовремя только на какую-нибудь бездарную вечеринку, где хозяева с утра нажрались наркотиков!
Фуе вздрогнул, щеки его заметно порозовели, и он молча направился к кушетке в дальнем конце комнаты. Через пару секунд к нему присоединился Хэлл Уайт, лицо которого выражало заметное облегчение, поскольку Сэквилл нашел себе нового агнца для заклания. Фрайда Ансель, невозмутимо мерившая шагами комнату до тех пор, пока в нее не ворвался Эдди, опустилась в кресло, скрестив ноги медленным, неторопливым движением, словно исполняла некий тайный ритуал, поклоняясь невидимому божеству. Борис выбрал один из трех стульев с прямыми спинками, которые были составлены вместе у дальнего конца стола, и, таким образом, лишил меня выбора: мне оставалось только занять другой стул и сесть к нему лицом.
Тишина в комнате становилась все тягостней, в то время как Эдди дожидался, когда утихнут последние шарканья ног и покашливания. Наконец убедившись, что он завладел всеобщим вниманием, Сэквилл осторожно опустился на краешек стула, выбрав место во главе стола, и по очереди обвел всех взглядом.