— Нет. Неизвестный кричал на острове и после того, как вы ночевали там, где когда-то была Габрищакова сторожка. Не могли же вы быть одновременно на острове и наверху в лесу.
— Вы за мной следили и там? Мое внимание тоже привлекли подозрительные вещи. Сначала мою палатку осадили две бешеные собаки.
— Не бешеные, прошу так не говорить, — ответила девушка. — Это были мои две овчарки. Когда я ночью брожу по лесу, они всегда со мной. С ними мне ничего не страшно. Я пошла до оврага, было интересно, что это за человек решил поселиться именно в том месте.
— И вы тогда свистом позвали собак…
— Я не хотела, чтобы они вас покусали.
— А чуть позже по лесной дороге дважды проехал большой черный лимузин. Сначала с темными фарами, а затем с зажженными.
— Свет между деревьев я видела, но думала, что это вы носитесь на своей уродливой машине. А какая машина была на вид?
— Большая, черная, похожая на рыбу или на птицу. Американский «сухопутный крейсер».
— Такую машину я видела вчера в Цехоцинке. Она стояла в паркинге у фонтана, который похож на большой гриб.
— Если это одна и та же машина и если она действительно стоит в паркинге, то нет, пожалуй, ничего подозрительного. Некоторые туристы отдыхают в Цехоцинке и время от времени отправляются в экскурсии по близлежащим местам. Той ночью он, очевидно, сбился с дороги в лесу и заехал в овраг.
— А чего же он ехал без фар, когда он действительно, как вы говорите, сбился с дороги в лесу? Если человек ночью решается в лесу выключать фары, то это первый признак, что он досконально ориентируется в этой местности. Даже может ездить, закрыв глаза.
Я ничего не ответил. Девушка несомненно была права. «Завтра поеду в Цехоцинк, — подумал я. — Может, там еще стоит тот черный «крейсер», и я узнаю, кому он принадлежит».
Но вслух сказал:
— А самая подозрительная здесь одна девушка. Неизвестно отчего нападает на мирных туристов, следит за ними, угрожает и приказывает им убираться из леса. Сама даже не хочет сказать, как ее зовут…
— Ганка… — послышался шепот. — Я учусь в Варшаве на врача. Вот кончила первый курс и приехала домой на каникулы.
Она замолчала. Сквозь негромкий шум дождя, который барабанил по крыше, мы вдруг услышали отголосок разговора.
Кто-то подходил к сараю. Это были мужчины, потому что голоса показались нам низкими и грубыми, немного хриплыми.
Ганка придвинулась ко мне и зашептала:
— Ради бога, не делайте ни малейшего шума. Хотя бы они зашли в сарай и сидели здесь неизвестно сколько, нельзя, чтобы они узнали о нас.
— А если это лесник? — Шепнул я Ганке. — Он помог бы вам добраться домой.