Он не подходил ко мне вплотную, давая мне решить следовать за ним, или же нет. Что ж, я выбрала первое. У меня не было выбора. Я и так уже сделала одну глупость, сбежав сегодня в такую погоду. Поэтому я проследовала за стариком.
Он не солгал, дом и, правда, был не большой, больше походил на охотничий домик, который показывал мне Алекс. Воспоминания об Алексе всё больше и больше мучили меня. Я уже знала кто он, но не знала где он. Отец моего сына… Мой муж… Моя любовь… В моей голове роилось много вопросов связанных с ним. И одним из них был тот, что не давал мне покоя: Что такого случилось, если Алекс отказался от меня? Я считала, что он отказался от меня, так как если бы я была ему нужна, то он бы был рядом со мной. Но он был далеко, не со мной, и возможно не один. От мысли, что рядом с ним может быть другая, кровь в жилах закипала, и мне хотелось пролить кровь.
— Вот, проходи, дочка. Давай поближе к печке. Грейтесь, а я пока стол накрою. Готов поспорить, что ты голодная, как и твой сынок.
Я ничего не ответила ему, но всё же подошла к печке и стала раздеваться. Стоило мне положить Германа на широкую лавку рядом с печкой, как он проснулся и заплакал. Всё бросив, я взяла его на руки и принялась укачивать. Тем временем старик накрывал на стол, и когда наши взгляды пересекались, то мило, по-отечески, улыбался мне.
— Как звать? — спросил он как бы между прочем, расставляя тарелки.
Я не ответила, но старик не расстроился.
— Вот меня зовут Захарий. Захарий Леонтьевич. Живу я давно здесь, с казаками пришёл в Сибирь. Интересно было. А потом здесь оказался, и с тех пор живу на этом месте. Так как звать тебя, дочка?
— Ира, — поколебавшись, ответила я. — А сына Германом.
— Хорошие имена. У меня праправнука Германом зовут. Шустрый малый.
— А вы один живёте? — осматриваясь, спросила я, продолжая укачивать сына.
— Да, один. Почти пятнадцать лет один. Супруга моя, Поля, умерла, оставив на меня детишек наших. Да, пятнадцать лет уже.
— А дети ваши где?
— Так у них уже давно свои семьи. Зачем им я?!
Герман стал затихать и, поцеловав его в лобик, я подошла к столу.
— Садись, милая. Ух, какой у тебя мужичок, — потрепал Захарий Леонтьевич моего сына за ручку. — Сильный у него отец, однако.
Посадив сына на колени, я удивлённо взглянула на старика.
— О чём вы?
— Ох, милая, ты должна знать. Ты же одна из нас.
— Из вас?
— Да. Из нас, оборотней.
Поначалу я решила, что он пошутил, но чем дольше я это обдумывала тем, больше понимала, что он не шутил. Оборотни. Честно, я думала, что такое только в книгах, да в фильмах бывает, но ни как в реальной жизни. А тут оказывается, что я оборотень. Теперь мне были понятны мои звериные повадки, и я могла спокойно признать, что не схожу с ума, и мне не кажется, что я не такая как остальные. Оставался только вопрос: была ли я такой всегда? Но я не спешила задавать этот вопрос Захарию Леонтьевичу, так как сомневалась, что он сможет дать мне ответ на него.