– И все-таки подумайте, а мы пойдем, нам еще сегодня кое-куда заглянуть нужно, – оставил за собой последнее слово Эдик и взялся за спинку Ленкиного стула.
Ложку мороженого, которая была у нее во рту, Ленка проглотила, уже вставая.
– Уходишь? – расстроилась Ира. Отметили, называется! Зря она поддалась на Ленкины уговоры. Отпраздновали бы свою свободу на работе, втроем – она, Настенька и Максим.
– Надо, – виновато отвела взгляд Лена. – К бабусе загляни, а то она жалуется, что ты зазналась.
– Загляну, – ответила Ира, но ответила так, чтобы Ленка смогла услышать другое: «Ну и иди, если этот надутый индюк тебе дороже меня»
Пока она тоскливо смотрела вслед удаляющейся синеполосатой Ленкиной спине, с маленькой эстрады ресторана зазвучал Гершвин.
– Summer time… – под собственный аккомпанемент неумело затянула блондинка, старательно добавляя в голос искусственной хрипотцы.
Но все равно красиво и думается о теплой ночи на берегу моря и внезапных обреченных страстях. Ира вспомнила другого спотыкающегося пианиста – Аксенова, который тогда в сибирском городке забирался по ступенькам шопеновского ноктюрна. Интересно, как он теперь?
– Ирина Сергеевна, пойдемте потанцуем, – чуть слышно сказал Максим, но Ира все равно вздрогнула от звука его голоса, потому что напрочь забыла о его существовании. Она оглядела полупустой ресторан, совсем пустую танцевальную площадку с подсвеченным сиреневым полом и, расправив спину, направилась в центр зала. Словно по команде, все сидящие за столиками женщины уставились на нее и Максима и успели хорошенько их сличить за полминуты пути к сиреневой площадке. Мужскую половину клиентов, которых работники ресторанов лицемерно называют гостями, эта пара не интересовала. Понятно, бабы гадали, кем приходится эта тетка, здорово смахивающая на загнанную кобылу, этому мускулистому чуду.
Старшей сестрой? Любимой тетей? Хорошо сохранившейся мамашей? Нет, мамаша – это уже слишком.
«Пусть думают, что я – его любовница», – решила Ира и зарыла нос в подставленное Максимом плечо. Плечо очень удобно заслоняло ее от любопытных взглядов и приятно пахло свежим, с отчетливой цитрусовой ноткой одеколоном.
***
Проснувшись, она довольно долго лежала с закрытыми глазами и слушала, пока не убедилась, что Максим не ушел. Она точно помнила, что в холодильнике лежат апельсины, и ее мучило вполне здоровое желание одну за Другой раскусывать сочные, прохладные, бодрящие дольки.
Максим спал, это точно, потому что такое ровное и почти неслышное дыхание бывает только у спящих молодых и здоровых людей. Но от его тела шел настолько ощутимый жар, что Ире еще больше стало стыдно, жарко и потно и еще сильнее захотелось апельсинов. Стараясь не смотреть в сторону Максима и умудрившись не скрипнуть пружинами, она наконец поднялась с дивана. Рядом с диваном валялись туфли на шпильках и вчерашний мятый костюм.