– Жарко…
Не говоря ни слова, он мягко щелкнул замком, достал из холодильника моментально «заплакавшую» бутылку минералки и стал медленно расстегивать пуговицы на ее платье. Малюсеньких пуговиц на легком полульняном платье в мережках было много-много, пальцы Максима, прохладные от бутылки, касались ее нежными, но верными движениями. Когда он расстегнул платье, налил минералки в ароматный носовой платок и провел холодной влагой по ее разгоряченному духотой телу, Ира закрыла глаза и подумала некстати, что все это – страсти в неподходящем месте, приемчик с минералкой, длинное, сильное и ароматное тело Максима – вполне тянет на сцену в американской мелодраме. Хоть камеру заноси и снимай. Разве что кондиционера не хватает.
Хотя, если б у нее был кондиционер, минералка бы не понадобилась…
Когда она очнулась – прямо на покрытом жестким ковролином полу, обдуваемая сквозняком из-под дверной щели, – Максим лежал рядом, облокотившись на локоть, и внимательно разглядывал ее лицо.
– Ты чего? – спросила она, без всякого стеснения вспомнив о трех морщинках, пока не поддававшихся косметичке, – двух на лбу и одной на шее. Вспомнив, впрочем, без всякой горечи и стеснения, так, между прочим.
– Почему ты постоянно тычешь меня носом в то, что я младше? – спросил он, словно услышав ее мысли.
– Разве? – игриво спросила она и погладила его по голове.
– Еще как! – отодвинулся он. Он хотел говорить, выяснять отношения.
Последнее время они и только этим и занимаются.
Каждое утро он начинает с вопроса: «Когда мы наконец поженимся?» Словно они вместе лет десять и все тянут со свадьбой. Если вечером нужно куда-нибудь пойти, он делает обиженную мину и бурчит: «В каком качестве я должен тебя сопровождать?» «В качестве внебрачного племянника», – отшучивается Ира. Ей и самой непонятно, почему она не может решиться. Ведь так хочется маленького! Заглядывает в каждую коляску, попадающуюся по пути. Прикидывает, на кого был бы похож их малыш.
Скорее всего на Максима – он чернявый, у таких порода сильная. Чем-то смахивает на Андрея, а Катюшка была маленькой копией папы, а значит… Неужели ей так страшно от того, что он младше на десять лет и так по-голливудски хорош?
Да нет, дело совсем не в возрасте. Если честно, она уже не чувствует себя старше Максима. Наоборот, сейчас, как никогда, понимает, что женская привлекательность – дело сугубо индивидуальное. Если она есть, то с возрастом прибавляется. А если нет, так и суда нет. Ей привлекательности на жизнь хватает. Не так чтобы с лихвой, но вполне достаточно. Она спокойно смотрит в зеркало на потихоньку прорезающиеся носогубные складки, «смешинки» вокруг глаз и отчетливо видит – она не просто привлекательна, мила или симпатична, она красивая женщина. Гораздо красивее, чем была в юности. И куда раскованнее, чем была в юности.