— Любава, а правителем чего станет твоё дитя — старец не говорил?
Любава запнулась. Задумалась. И ахнула, прижимая руки к щекам.
— Сонюшка, да неужто?!..
Радости в ее голосе ни на грош не было, один ужас.
Неглупа была девушка и выстроить простейшую цепочку могла. Великим правителем — если Руси, то что случится с Алексеем? С чего вдруг такие предсказания?
— Над этим стоит задуматься…
— Сонюшка, но ты же не…
Выговорить страшные слова Любава не могла, но Софья поняла и так. Ты же ничего не сделаешь моему ребенку, правда?
Софья едко фыркнула.
— Любава, ты ума, что ли, лишилась, как затяжелела?
Именно этот едкий тон и успокоил молодую царицу.
— Сонюшка, так что же…
— А вот то. Вариантов тут несколько, — Софья привычно принялась расхаживать по комнате. — У твоего супруга еще пара детей, кроме Алёшки есть. Федя, Иван… оба мальчишки неглупые. Правда, Федя вот в науку вдарился, а Ванюша больше к церковной премудрости тяготеет, остальное-то ему тяжко по слабости здоровья, но они все ж таки есть. Чтобы твой сын стал на Руси править — нужно всех троих убрать.
— Да что ты такое говоришь!
— А то ты не знаешь, что татей хватает?
— Ох, хватает…
— Тем не менее, убрать всех троих будет сложно. А тятенька как к этой новости отнесся?
— Сказал, что любому ребенку рад будет.
— Насчет царствования?
— И земель, дескать, на всех хватит.
— Во-от… То есть возможно, имеет место быть пропаганда, направленная на вбивание клина между отцом и сыном. Не нравится Симеону, что Алексей сейчас такую власть забрал…
Дальше продолжать не стоило. О нелюбви между старцем и царевичем в Кремле только колокола и не сплетничали. Остальные все знали. Соответственно, старец сообщает о рождении великого правителя, царь умиляется, старший сын обижается, начинает ревновать, и теперь обижается уже царь. Вроде бы и нехитрая интрига, но посеять крапивное семя несложно, а ты поди, сорняк выполи потом?
— И что же делать теперь?
— Тебе? Рожать!
— А ежели…
— Любавушка, ежели у тебя мальчик родится, и ежели родится он тридцатого мая — отлично. Будем ему королевство присматривать. А коли девочка? Или вообще двойня?
Любава закивала. Софья усмехнулась.
— Единственная у меня к тебе просьба будет… сможешь ли ты батюшку уговорить?
— Смогу.
— Ты хоть выслушай — о чем я тебя попрошу.
— Сонюшка…
Любава хотела сказать, что любая просьба, хоть бы и голой по колокольне пробежаться — это слишком малая цена за все, что Софья для нее сделала. Но царевна подняла руку.
— Ежели у меня брат будет — я хочу, чтобы его назвали Владимиром. Сможешь?
Любава истово закивала. Конечно, сможет!