Я рыдала у него на плече, а он покрывал моё лицо поцелуями и шептал утешения вперемешку с признаниями мне на ухо.
Ни о каких плотских утехах речь не шла – Зак никогда не желал сделать мне больно, а я была слишком расстроена, чтобы получить удовольствие. Он развлекал меня, показывая волшебные трюки, как маленькому ребёнку. Иллюзии из облаков и тумана, прекрасные картины из прошлого – в бескрайней степи под усыпанным звёздами небом это было очень к месту.
Зак отвёз меня в Овидстан. Он накупил рабов, чтобы те развлекали меня, он даже согласился всех их освободить после этого. Он сдувал с меня пылинки, он постоянно был рядом, пока его не вызвали в конце концов во дворец. Овидстан начинал новую войну с Мальтией – ту, которую потом назовут Войной двух чародеев. Я же осталась в его роскошном доме среди не прекращающегося праздника и пира в мою честь.
На пятую ночь меня посетило видение ребёнка с клеймом раба на лице, едущего в нашу столицу под усиленным конвоем мальтийцев. На мальтийцах был флер от заклинания Зака, а мальчик метался в жару, и в его уже определившейся судьбе даже я без труда бы прочитала близкую и не особенно лёгкую смерть.
Несмотря на возраст, несмотря на материнские глаза, он был копией отца – маленький принц Валерий.
Я проснулась в холодном поту и долго потом искала эту проклятую рабскую повозку с помощью волка.
Мы нашли её только на рассвете.
На гвардейцах действительно было заклятие Зака – они просто тупо пялились на меня, когда я остановила их лошадей и забралась в повозку. Никто даже не попытался меня остановить. Зак никогда не был силён в ментальной магии: эти куклы могли выполнять только один приказ – охранять маленького принца. А я на него и не нападала.
Валерий с ужасом смотрел на меня незнакомыми тёмно-карими глазами. Он был в каком-то рванье, маленький, дрожащий, жалкий ребёнок. С его тоненьких запястий свисали цепи – каким бесчувственным чурбаном надо быть, чтобы приковать трёхлетнего мальчика!
И его мучила жажда даже больше, чем ужас передо мной. Он рванулся к фляге, которую я отстёгивала от пояса, как зверёныш, – он действительно больше походил на маленького пугливого зверька. И за всю ту эскападу я не услышала от него ни слова – зато маленького волка он напоминал мне очень сильно.
Я пыталась промыть его воспалённую щёку, на которую эти мерзавцы влепили овидстанское рабское клеймо, но мальчишка так присосался к фляге, что оторвать её я могла, наверное, только с руками. И заскулил, когда я потащила его из повозки.
У него были сломаны, по крайней мере, три пальца и полно ушибов – ноги, например, опухли. Первое, что мне приходило в голову: плеть. Овидстанцы или мальтийцы – не знаю. Он хныкал, падал, когда я пыталась заставить его идти, пришлось нести на руках и одалживать у кого-то из мальтийцев коня.