Бразильская певица нежно запела, умоляя своего друга взять ее с собой в Аруанду и обещая, что там их ждет рай. Лара не знала, где это, Аруанда, но ее помимо воли заворожил жаркий южный мотив босановы. Безмятежность, надежда, легкость, все то, о чем она уже забыла и чего навсегда лишилась, замелькало где-то вдалеке, в самом дальнем уголке ее души.
Когда они въехали на мост, облака расступились, выглянуло солнце и подожгло реку.
Ока, полноводная от нетерпения, готовая слиться с Волгой, была широка и искриста от полуденного света. Егор опустил козырек, а Лара, прищурившись, все смотрела на текущую воду, деревья по берегам, красные ленты на капотах едущего навстречу свадебного кортежа. И думала о том, что только что сказала сестра: мост может разрушиться. Несмотря на то что долины Аруанды полны золотого песка и счастья, несмотря на радостный гудок свадебных клаксонов. В любое мгновение. Как карточный домик.
На следующей остановке Лара привела себя в порядок. Она выходила из дома в полной уверенности, что может выглядеть как ей заблагорассудится, все равно там, куда она едет, никто ее не знает. Точнее, она вообще обо всем этом не думала. И уж тем более даже в страшном сне ей не могло привидеться, что Егор Арефьев станет ее сопровождать. Теперь, при каждом новом взгляде на него, она нервничала — и бесилась из-за этого. Кудрявые волосы его были аккуратно причесаны, хотя неизвестно, каких сил ему это стоило. Рядом с ним, подтянутым, спортивным и, кажется, совсем не уставшим, Лара казалась себе драной кошкой, пусть и с вымытыми, но наспех собранными в хвост волосами, бледными покусанными губами и кругами под глазами от недосыпа и слез. Сон на заднем сиденье автомобиля ее тоже не красил, футболка была уже изрядно помята, а взгляд стал совершенно чумной. Так что она молила бога, чтобы на следующей заправке оказался нормальный туалет с зеркалом, а не просто конура с дыркой в полу и буквами М и Ж, начертанными чьей-то некрепкой рукой.
К счастью, ее мольбы были услышаны, и к машине она вернулась умытой, причесанной и явно посвежевшей. Ей не хотелось, чтобы Арефьев решил, будто она прихорашивалась для него или что-то вроде этого. Но еще больше не хотелось, чтобы он глядел на нее с жалостью, как на приблуду с перебитой лапой. Сам-то он всегда был безупречен.
Егор ждал, открыв дверь и держа на коленях два стаканчика с дымящимся кофе. Лара подошла неожиданно, и, обернувшись, он заметил ее, сглотнул, на горле нервно дернулся вверх-вниз кадык. Резко двинувшись вперед всем телом, он чуть не опрокинул на себя горячий стакан: несколько капель кляксами упали на светлую джинсовую ткань. Егор крепко выругался вполголоса, и Лара удивленно замерла. Она не слышала раньше, чтобы он ругался, и не поняла, что произошло, а гамма чувств, вспыхнувшая вокруг него, пронеслась так быстро, что не удалось уловить и половины.