— На, я взял тебе кофе, — Егор протянул стаканчик довольно грубо, почти всунул ей в руки, чудом не облив теперь и ее, а сам тут же скрылся в здании заправки. Лара проводила его ошарашенным взглядом. Она впервые видела выдержанного, застегнутого на все пуговицы Егора Арефьева в таком смятении.
С каждой новой сотней километров молчать становилось все тяжелее. Злость на Арефьева рассеивалась, исподволь оттесняемая скукой, и Лара уже не очень понимала, зачем так себя ведет. Наверное, из принципа. Снимать она могла только на остановках — из окна, даже открытого, толковых кадров не получалось, слишком быстро все мелькало и менялось. Другой мир, жизнь дороги, со своими правилами, с дружественно настроенными водителями на встречной, которых не знаешь не то что по имени, а даже в лицо. Верстовые столбики, незнакомые, часто забавные названия населенных пунктов, указатели, посты ДПС и мобильные экипажи, притаившиеся в кустах с радарами, о которых предупреждали миганием дальнего света несущиеся навстречу машины. Каждый раз, когда встречные моргали фарами, Егор сбрасывал скорость и поднимал в ответ раскрытую ладонь — в знак благодарности. Вроде бы мелочь, но Лара обращала на это внимание. И исподтишка следила, тянутся ли пальцы Егора к рычажку под рулем, чтобы в свою очередь дать знать другим, что за поворотом их поджидают гаишники. Такое маленькое добро без награды, услуга, не требовавшая ничего взамен, а оттого еще более ценная.
После обеда в придорожной кафешке с выгоревшими пластиковыми стульями и обжигающе острым харчо, настолько острым, что невозможно было есть, Лара позвонила отцу.
— Как дорога? — Велесов-старший спрашивал явно не о состоянии дорожного полотна. Лара зажмурилась:
— Да, папа, как дорога? Как может быть дорога, когда ты отправил меня в нее вместе с… У меня даже слова нет подходящего! Спасибо тебе большое.
— Ларик…
— Знаешь, как ты меня подвел? — грустно вздохнула она. — Уж от тебя-то я подставы не ждала…
В машину она вернулась смурная, и Арефьев сразу это заметил.
— Ты поговорила с отцом? — и, видя, что насупившаяся Лара не собирается отвечать, покачал головой:
— Все-таки высказала ему свое «фу», не утерпела. Зря. Не бурчи на него, бурчи лучше на меня. Он заботится о тебе. И знает, что в поездке о тебе могу позаботиться я. Все лучше, чем пускаться одной во все тяжкие по нашим дорогам.
— Ну да, ты же у нас защитник… — пробормотала она сердито и отвернулась. Арефьев наступил на больную мозоль. Она и сама была не рада, что дала волю раздражению. Одно дело — они с Арефьевым в машине, и совсем другое — папа, который теперь сидит и переживает за нее, и будет переживать еще долго. Черт, стоило бы и промолчать. Однозначно стоило промолчать! Это ведь папа… Кто знает, увидятся ли они еще? А ведь он всегда был рядом, когда Лара в нем нуждалась.