Егор был рассержен, хотя и пытался скрыть облегчение от появления Лары: она видела переливы его сливового гнева с тонким золотистым отсветом. Но он не позволил голосу выдать свою внутреннюю бурю.
— Где ты была?
— Гуляла, а что? — нарочно невинно улыбнулась она.
— Прекрасно…
Его влажные волосы топорщились после душа, а на чистом, выбритом подбородке свежо краснели два бритвенных пореза. Лара поймала себя на том, что надеется: порезался он, потому что переживал из-за ее отсутствия. Ей все же удалось досадить Арефьеву, пусть даже она этого и не планировала.
— Собирайся. Буду ждать тебя внизу, в кафе. Через полчаса выезжаем, — объявил он и вскинул на плечо ремень спортивной сумки. Лара взяла из его рук кожаный рюкзачок с урной:
— Это мое, не трогай. И вообще… Приказывать будешь своим подчиненным, у тебя это наверняка отлично получается. Только вот офис остался в Москве, какая незадача! Может, тебе вернуться?
Егор смерил ее свирепым взглядом, но выпад снес молча. Только дверь за ним захлопнулась чуть громче нужного.
Быстро приведя себя в порядок, Лара повесила рюкзачок на живот, как носят маленьких детей, и ласково погладила мягкую выделанную кожу. Почувствовав, как накатывает щемящее чувство, ставшее таким привычным за последнее время, она поспешила спуститься вниз.
Женщина-администратор, угрюмая, с нездорово припухшим лицом, не обратила на нее никакого внимания, даже глаз не отвела от маленького телевизора, в котором мельтешили беспричинно радостные ведущие ток-шоу.
— Извините…
— Да? — вяло бормотнула она, все еще уткнувшись в экран.
— Вы знаете женщину, которая тут ночью… топчет банки? От пива.
Администраторша довольно хмуро покосилась на Лару:
— Ну?
— Сорочиха ее зовут, — пояснила девушка. — По крайней мере, она мне так сказала.
— Сорочиха, да, а в чем дело? — женщина еще больше насупилась. — Если на шум жалуетесь, то это дохлый номер, сразу говорю. Не в себе она.
— В смысле? — нахмурилась Лара, сознавая, что ее опасения подтверждаются. Администратор вздохнула и любовным движением руки пригладила желтоватые волосы с отросшими черными корнями. Возможность выболтать местные сплетни добавила ее облику живости:
— Она же… это… Чеканашка, чокнутая, не видно, что ли? Детей нет, мужа нет, а на старости лет еще и история эта. Ехала на своей задрипанной «четверке», ночью, в дождь. И под колеса вылетел пацаненок на велике. Детдомовский. Алюминиевые банки собирал, как раз вез сдавать. Ну она его и сбила. Банки по всей дороге разлетелись…
— А мальчик, спасли?
Женщина махнула рукой:
— Какой там, как же, у нас спасут… Говорят, она рядом с ним «Скорую» ждала и все рассказывала ему какую-то сказку. Ну, как утешала, что ли… чтоб не боялся. Посадить-то ее не посадили, свидетели были, что он сам выскочил не глядя. Но ей все равно хватило… Теперь вот как бессонница — тащится банки собирать. Из ума совсем выжила. Да и к пенсии, поди, прибавка. Я вот иной раз думаю, почем сдает-то? Дорого, нет? Вы не знаете случайно?