– Похоже на то, – совершенно незаинтересованно отозвался Витька.
– Это шкатулка?
– Нет, альбом для фотографий в футляре. Мать в какой-то антикварной лавке купила. Сдвиг у нее такой в мозгу. Тащит домой все подряд, как сорока из какой-нибудь басни.
– Ну что ты, Витя! Ведь такая красота! – не смогла скрыть своего восхищения Яна. – Наверное, сумасшедших денег стоит?
– Скорее всего, – почему-то сморщился Витька.
– Можно подумать, тебе неприятно, что у вас много денег, – с недоверием посмотрела на Шереметьева Яна.
– Мне не надо столько, – не отвел глаз Витька.
– Вот если бы тебе не хватало, то ты так не говорил бы!
– Я только сказал, что мне не нужно много, – он упрямо гнул свое. – Я в нашей квартире задыхаюсь от всех этих занавесей, ковров и позолоты. Мне все время кажется, что я не дома, а в музее и что вот-вот придет какая-нибудь старушка в очках и попросит выметаться из казенных залов. – Он еще раз поморщился. – Знаешь, пойдем лучше в мою комнату, там все-таки этого... всего... поменьше.
Витькина комната действительно была обставлена попроще, но и в ней мебель была такой богатой, какой не было ни у кого из других Яниных знакомых.
– Неужели тебе вообще ничего здесь не нравится? – продолжала удивляться Яна, усевшись на диван вычурной формы и поглаживая мягкую велюровую темно-зеленую обивку.
– Мне нравятся портреты, которые висят у нас в гостиной напротив окна. И еще есть одна вещь... Погоди... – Он вышел из комнаты и через некоторое время вернулся, что-то сжимая в кулаке. – Вот смотри. – Он разжал руку. На ладони лежало тонкое золотое колечко без всяких украшений с одним продолговатым искристым голубым камнем. – Это фамильная драгоценность. Сапфир. Он очень дорогой. Бабушка мне оставила. Сказала, что та девушка, которой колечко придется впору, станет моей невестой.
– Надо же! – восхитилась Яна. – Как в сказке!
– Хочешь примерить? – спросил Витька.
Яна тут же отдернула руку, которую протянула, чтобы взять кольцо. Еще не хватало, чтобы оно оказалось ее размера! Витька еще что-нибудь такое подумает... век потом не отвяжешься... Ишь, нашел себе Золушку!
Яна с виноватым видом подняла глаза на Шереметьева. Вообще-то она вовсе не хотела его обидеть. Но Витька и не обиделся. Он улыбался, и глаза его смеялись тоже.
– Испугалась? То-то! – весело сказал он. – Гляди! Будешь плохо себя вести, надену тебе кольцо насильно, и никуда ты от меня не денешься. Потому как оно – бабушкой заговоренное.
Видимо, на лице Яны появилось такое испуганное выражение, что Витька рассмеялся в голос и сказал: