– Люблю загроможденные помещения, – объяснила танцовщица. – Большинство танцоров не любят, а я люблю. На сцене я летаю. А дома мне приятно складывать крылышки.
Она была еще краше, чем Карелла помнил ее на сцене. Гибкая, с кожей цвета пробки, с высокими скулами, профилем Нефертити, большим ртом и ослепительной улыбкой. На ней был красный мужской свитер поверх черного трико и черных колготок. Она была без туфель на ногах, но в полосатых гетрах. Она спросила у детективов, не желают ли они кофе или что-нибудь еще, и, когда они отказались, предложила им устраиваться поудобнее. Карелла и Мейер сели на диван, заваленный подушками. Лонни Купер села напротив в мягкое кресло с противомоскитными сетками, пришпиленными к подлокотникам и к спинке. Кофейный столик между ними заполняли стеклянные пресс-папье, крохотные куколки, ножи для бумаги, значки с эмблемами кандидатов на выборах и сувенирная пепельница с Всемирной ярмарки в Нью-Йорке 1939 года. Перехватив взгляд Кареллы, она объяснила:
– Я коллекционирую вещи.
– Мисс Купер, – начал он, – я хотел...
– Лонни, – перебила она.
– Хорошо, – сказал он. – Лонни, я...
– А вас как зовут? – спросила она.
– Стив, – сказал он.
– А вас? – спросила она Мейера.
– Мейер, – ответил он.
– Я думала, это ваша фамилия.
– Да. А также имя.
– Класс! – воскликнула она.
Мейер пожал плечами. Он не считал свое имя «классным». Правда, однажды одна писательница использовала его имя в качестве названия для своего романа про профессора колледжа. Он позвонил окружному прокурору Ролли Шабриеру с вопросом, может ли он направить иск. Шабриер сказал, что он должен чувствовать себя польщенным. Мейер и в самом деле чувствовал себя слегка польщенным. Но все-таки он остался немного недоволен тем, что кто-то воспользовался именем реальногочеловека в качестве имени обыкновенного героя в выдуманном произведении.
Даже если такой герой был на уровне профессора колледжа.
– Вы уверены, что не хотите кофе? – спросила Лонни.
– Абсолютно, спасибо, – поблагодарил Карелла.
– Мы перепили кофе, – сказал Мейер. – Из-за этой погоды.
– И вы тоже считаете, что пьете слишком много кофе? – спросила Лонни.
– Да, – сказал Мейер.
– И я тоже, – вздохнула она.
Чем-то она похожа на совсем молоденькую девушку, подумал Карелла. На вид ей было двадцать шесть или двадцать семь, но движения ее, мимика и высокий голос напоминали девушку семнадцати лет. Она устроилась в мягком кресле, подложив под себя ноги – так могла сидеть его дочь Эйприл.
– Надеюсь, вы понимаете, что мы пришли по поводу Салли Андерсон, – попытался перейти к делу Карелла.