– И поэтому ты решил взять себе имя Фрэнка Даррена, так?
– Так, – сказал Дойч.
– И в результате этого тебе удалось найти работу?
– Я сейчас работаю в банке.
– И кем же ты там работаешь?
– Работаю охранником, – Дойч вскинул голову, чтобы увидеть, смеется ли Браун.
Браун не смеялся.
– Вот поэтому-то у меня и имеется разрешение на револьвер, – сказал Дойч. – И это никакой не треп. Уж это вы можете очень легко проверить.
– Проверить мы можем многое, – сказал Браун. – И в каком же банке ты работаешь?
– Вы что, собираетесь сообщить им мое настоящее имя? – спросил Дойч. На его лице впервые появилось выражение страха.
– Нет, – сказал Браун.
– В Первом национальном. В их филиале на Мэйзон-авеню.
– Я обязательно проверю это и проверю также разрешение на право ношения оружия, – сказал Браун. – Но тут есть ещё одна вещь.
– Что именно?
– Я хочу, чтобы кое-кто все же повидал тебя.
– Зачем это? Я ведь не обжулил ни одного человека с тех пор...
– Но кое-кто может считать иначе. Если ты и в самом деле чист, то ничего страшного не будет в том, что кто-то посмотрит на тебя.
– И это что – вы собираетесь выставлять меня где-то, для опознания? Господи, неужели мне снова придется переносить это?
– Нет, я просто попрошу потерпевших приехать сюда или ещё куда-нибудь.
– Я чист, – сказал Дойч. – Бояться мне нечего. Просто мне не хочется снова иметь дело с полицией.
– Почему?
Дойч очень внимательно пригляделся к выражению лица Брауна.
– Там всегда полно всяких подонков. – Он помолчал и с тяжелым вздохом добавил: – А я уже давно решил перестать быть подонком.
* * *
Убийство проявляет склонность вырываться на свободу, а сегодняшний день был очень хорош для убийства.
Писатели, которые пишут детективные истории, обязательно приурочили бы убийство именно к такому дню, когда с самого утра льет нудный дождь, небо окрашено в самые мрачные краски. Буксиры на реке Харб издавали какие-то особенно заунывные вопли, а обычно веселые детские площадки на противоположном берегу реки были пусты и неприветливы, да и сама река в обрамлении черного от дождя асфальта выглядела достаточно мрачно.
Драматурги, которые сочиняют сценарии детективных фильмов, обязательно удержали бы камеру на этих пустых детских площадках, на набережных, на мокрых ступеньках, спускающихся к самой воде. А нас звуковых дорожках пленки обязательно запечатлелись бы долгие гудки буксиров, шум дождя и монотонный звук ударов волн о прогнившие сваи набережных.
Камера не удержалась бы и от крупных планов и уж обязательно в одном из этих крупных планов внезапно появилась бы рука с растопыренными пальцами, внезапно возникающая из глубины.