– Что вы можете сказать про нож, мистер Флетчер? – спросил он. – Вы когда-нибудь раньше его видели?
– Никогда.
– Значит, это не ваш нож? – уточнил Карелла.
– Нет.
– Когда вы вошли в спальню, ваша жена что-нибудь говорила?
– Когда я вошел в спальню, моя жена была мертва.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно.
– Достаточно, мистер Флетчер! – резко бросил Бернс. – Будьте любезны, подождите снаружи.
– Пожалуйста. – Флетчер встал и вышел из комнаты.
Некоторое время все трое молчали, а потом Бернс спросил:
– Что вы думаете?
– Я считаю, что это его работа, – сказал Карелла.
– Почему ты так решил?
– Давайте еще раз проверим.
– Ради Бога, давай проверяй.
– Я считаю, что он вполне мог это сделать.
– Даже несмотря на то, что в квартире есть следы ограбления?
– Именно поэтому.
– Объясни, Стив.
– Он мог прийти домой, увидеть, что его жена ранена – но не смертельно! – и добить ее тем же ножом. В отчете экспертизы говорится, что скорее всего смерть наступила в результате проникающего ножевого ранения брюшной аорты и болевого шока или и того, и другого вместе. У Флетчера было целых четыре минуты, а на такое дело ему бы хватило и четырех секунд.
– Вполне возможно, – согласился Мейер.
– А может быть, мне просто не нравится этот сукин сын, – добавил Карелла.
– Давайте посмотрим, что скажет лаборатория, – подвел итог Бернс.
* * *
На раме кухонного окна, на серебряной ручке ящика буфета и на некоторых предметах серебряного сервиза, разбросанных на полу у разбитого окна спальни, остались четкие отпечатки пальцев. Но куда более важным было то, что несколько отпечатков хорошо сохранилось и на рукоятке ножа. Все они совпадали, а следовательно, принадлежали одному человеку.
Джеральд Флетчер любезно позволил полиции получить набор его «пальчиков», который затем сравнили с присланным Маршаллом Дэвисом из полицейской лаборатории. Отпечатки на оконной раме, на ручке ящика буфета, на столовом серебре и на рукоятке ножа не соответствовали отпечаткам пальцев адвоката.
Впрочем, это еще ничего не доказывало, поскольку, убивая свою жену, он запросто мог надеть перчатки.
В понедельник утром небо над рекой Гарб было голубым и безоблачным. По дорожкам Сильверман-парка, не желая упустить такой необычайно ясный декабрьский день, гуляли молодые мамаши с колясками. Воздух был чистым и прохладным, ярко светило солнце, и почему-то возникало ощущение, что улицы, выходившие к реке, должны были выглядеть в начале века точно так же. Загудел буксир, пронзительно крикнула чайка, проносясь низко над водой. Женщина поправила одеяло на младенце и что-то ласково ему прошептала. У ограды парка стоял полисмен, сцепив руки за спиной, и лениво разглядывал противоположный берег.