– И какова твоя версия?
– Моя версия? Кто-то прошелся по этой комнате и протер поверхность всех предметов, которые трогал, к чему сам прикасался.
– Ты думаешь, это мужчина?
– Я этого не говорил.
– Но ты сказал «сам»?
– Всего лишь метафора. Это мог быть и мужчина, и женщина, и даже дрессированный шимпанзе. Откуда мне знать? Я только сказал, что в этой квартире нет вообще никаких следов, никаких. Вот почему это дело дурно пахнет. Как бы то ни было, тот, кто стер все следы, возможно, начитался рассказов о том, как мы выслеживаем опасных бандитов по оставленным ими все говорящим отпечаткам.
– Мы им не скажем правду, хорошо?
– Пусть теряются в догадках. – Гроссман помолчал, затем спросил: – А что ты думаешь по этому поводу?
– Может быть, устроили оргию, – Карелла улыбнулся.
– Ты это серьезно?
– Пьянка! Голая девица, а может быть, и две. Что еще там могло быть?
– Мог быть еще кто-то. Он, застав их вместе, в постели, и укокошил, а затем замаскировал все так, чтобы выглядело самоубийством.
– На них нет никаких следов насилия, Сэм.
– Я просто говорю, что думаю. Полагаю, что в этой комнате был третий участник драмы. Кто и почему – тебе выяснять.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности... А как жена и дети?
– Прекрасно, Сэм...
– Ну что еще?
– Сэм, что, действительно совсем никаких отпечатков? Ни одного?
– Ни одного.
Карелла задумался, а затем произнес:
– А не могли они сами все убрать, все вычистить?
– Зачем? – поинтересовался Гроссман.
– Из чистоплотности. Ты сам только что сказал: записка аккуратно напечатана, одежда аккуратно сложена, туфли аккуратно поставлены. Может, они вообще были очень аккуратными людьми?
– Точно! Поэтому, прежде чем наглотаться газа, они прошлись по всей квартире и вытерли пыль.
– Вероятно.
– Вероятно? – спросил Гроссман. – А ты бы сам стал это делать?
– Я неаккуратный, – возразил Карелла.
Быть в обществе Берта Клинга и Майкла Тейера – тяжелое испытание. Хейз очень любил Клинга, вернее сказать, того Берта Клинга, каким он был еще год назад, но не нового, сегодняшнего, которого он совсем не знал. Тяжело и мучительно было находиться в его обществе долгое время. Несомненно, это был Берт Клинг, тот же самый, аккуратный молодой человек, блондин, тот же голос. Вы видели, как он входит в дежурную комнату или идет по улице, вам хотелось подойти к нему, протянуть навстречу руки, сказать:
– Привет, Берт! Как поживаешь?
Вам хотелось пошутить с ним или обсудить детали запутанного дела. Вам хотелось посидеть с ним за чашкой кофе в уютной комнате, когда за окном идет дождь. Вам хотелось любить этого парня с лицом и телом Берта Клинга, сказать ему, что он ваш друг, сказать: