Именно во время первой судебной волны над «групповцами» начал потихоньку вырисовываться образ руководителя отряда особого резерва, но имени Сергея Марковцева на тот момент не знали. Разве что предполагали, что розыскиваемый человек имел прямое отношение к разведке. На сей факт натолкнуло название преступного синдиката: «ГРУ(ппа) «Щит» — именно такой золотистый оттиск стоял на удостоверениях. Следователи долго ломали голову: что это, на красных корочках, — прямой адрес или совпадение?
Совпадения пахли профессионализмом, кровью и свинцом. Идеолог «Группы «Щит», сумевший придать организации статус федеральной структуры, распрощался с жизнью не без участия боевиков этой организации.
Марковцев руками своего боевика убрал идеолога из снайперской винтовки, еще легально ввезенной на территорию России из суверенного государства. После латыши и цыган Николай Васильев, чей пышный дом представлял собой склад вооружения, ушли, как и положено, в подполье. Однако с прибыльным бизнесом не завязали.
Сергей остался в машине, а Валентин не спеша прогулялся до роскошного двухэтажного творения из облицовочного кирпича. На старомодной скамейке, утащенной, видимо, из парка, сидела разношерстная компания: два молодых цыгана, лет восемнадцати-двадцати, одетых в широкие не по размеру майки с аббревиатурой Национальной баскетбольной ассоциации, русская девушка в коротких шортах; перед ними опустился на корточки небритый мужик неопределенного возраста, в подрагивающих руках он держал сигарету, на лице была написана готовность услужить, развлечь за стакан вина, бутылку пива — обычная картина в цыганских кварталах.
На краю скамейки нашел себе место переносной магнитофон, из его колонок грохотала соответствующая, до сих пор не забытая здесь негритянская «кричалка»: «Can't touch this».
На предложение Валентина позвать отца молодой цыган не сразу поднялся со скамьи. Он демонстративно рассматривал одежду гостя — льняные полуспортивные брюки и серую рубашку с короткими рукавами, надолго задержался на его обуви, наверное, сравнивая со своими кроссовками «Найк-эйр».
Мезенцев подошел ближе и нажал на клавишу магнитофона. Музыка смолкла. Валентин повторил:
— Отца позови.
— Если ты насчет прописки, приходи завтра, сегодня…
Валентин перебил цыгана на полуслове:
— Поторопи его.
Он проследил за цыганенком, усмехнувшись над его обязательными атрибутами — дорогой коричневой кожи барсеткой и сотовым телефоном. Даже на пороге собственного дома эти вещи были для цыгана, как бусы для индейца.
При появлении хозяина, одетого в черные джинсы и вязаную безрукавку малинового цвета, из-под которой вываливался огромный живот, поднялся с корточек мужик с услужливым лицом и громко, панибратски поздоровался: