— О детях в этой книге не будет сказано вообще ничего. Писатель считает, что это тупик, — услышала я голос Фриды.
— Почему? Дети такие интересные, они личности, — не согласилась с ней Аннунген.
Я ковыряла вилкой паэлью. В ней было больше моллюсков и рыбы, чем перца и риса, как раз как я любила. И все-таки я не могла есть. Фридин анализ моих методов пробудил во мне желание драться. Неужели она хочет, чтобы я влепила ей пощечину при всех? Я продолжала методично ковыряться в тарелке, не зная на что решиться. Фрида никогда не позволяла себе провоцировать меня так, чтобы я осмелилась поднять на нее руку. Для этого она должна была первой меня ударить.
— Я ведь ничего не знаю о твоем замысле, — продолжала Аннунген. — Только то, что ты мне рассказала. Но подумай сама, что будет, если нас узнают? Разве хорошо, если ты припишешь нам поступки, которых мы не совершали? Ты должна более или менее придерживаться правды.
— В литературе правды не бывает. Еще меньше, чем в жизни. Предположим, ты найдешь себе в Барселоне любовника. И что же, это не должно будет попасть в роман только потому, что кто-то может узнать в тебе жену Франка?
— Такого никогда не будет. Ведь я замужем.
Я хотела предупредить Фриду, но было уже поздно.
— Вот как? Значит, ты хранишь верность человеку, который живет с другой женщиной? — спросила она.
— Что Франк делает со своей жизнью, это в общем-то его дело. Конечно, я могу быть оскорблена, могу сердиться и переживать. Но стыдно должно быть ему. А вот как я веду себя, это уже совсем другое дело. По-моему, ты не понимаешь, что я должна отвечать за свою жизнь. Я не могу разрешить писать обо мне все, что угодно!
— А ты можешь этому помешать? — спросила Фрида.
— Помешать? Я могу только полагаться на людей. Верить, что против моей воли никто не пойдет. Разве нет?
— Персонаж романа никогда не может полагаться на писателя, — сказала Фрида. — Но если ты найдешь себе испанца, писатель может приписать его мне. Ради Франка.
— Ради Франка? Что за чушь? Ради меня!
— Неужели у тебя нет желания отомстить Франку? — осторожно спросила я.
— Я полагала, что ты опытная женщина и не думаешь о таком. Один раз я попробовала отомстить… Нет, это не для меня. Месть требует времени, нельзя ничего делать ради себя. А мне нужна добропорядочная жизнь.
— Никто в мире не сообщает писателю о жизни столько, сколько персонажи его романа, — сказала Фрида, ей хотелось подразнить Аннунген.
Пара с детьми собралась уходить, и Аннунген не спускала с детей глаз.
— Надеюсь, в романе будет написано, что я тоскую по своим детям, — сказала она.