— Ты должна была заявить на них, когда выросла, — сказала Фрида.
— Мне было стыдно, и я ничего не смогла бы доказать. Не я одна была в таком положении. Ведь такое случалось не каждую неделю.
— И ты никогда никому об этом не говорила?
— Нет, это бы ничего не дало.
— Ну как же! Все бы раскрылось. Так перестали бы поступать.
— Один мальчик написал об этом своим родственникам. Письмо обнаружили и, конечно, не отправили по адресу. А мальчика вызвали в кабинет к директрисе. Попечитель приюта тоже там присутствовал, он всегда помогал… нас наказывать. Думаю, он давал приюту деньги. А может, мне все это только приснилось.
— Что стало с мальчиком, который написал письмо?
— Как обычно, на какое-то время его заперли в подвале. И все дети должны были обещать, что никогда не станут говорить дурно о нашем приюте и о тех, кто там работает. А с мальчиком все было в порядке. Кто-то все-таки вынес тот случай за стены приюта. Но это была не я.
— Ты помнишь какие-нибудь подробности?
— Нет, доказать ничего невозможно. Люди подумают, что мне все это приснилось. Или я все придумала. Ведь я сочиняю книги. На действительность нельзя полагаться. Она ускользает. Кое-что из действительности лучше забыть. Надо жить дальше.
Фрида сосредоточилась на дороге. Большой дорожный знак предупреждал о сужении дороги из-за ремонтных работ. Мы въехали в узкий коридор с забором по обе стороны. Там было однополосное движение, и какой-то трейлер, как всегда, пытался протиснуться вперед. Но Фрида упрямо настояла на своем праве и не пропустила его. Водитель трейлера посигналил, и Фрида лишь сморщила нос в ответ на его гудок. Она победила, но меня била дрожь.
— Тебя не раздражает, как я веду машину? — спросила она, когда мы выехали на шоссе с трехполосным движением, и машины уже не мешали друг другу.
— Нет.
— Вот так всегда. Человек редко говорит о том, о чем он действительно думает, или о своих чувствах. Большая часть разговоров — чистый камуфляж. Настоящая жизнь редко, или никогда, не всплывает на поверхность. Она существует только в голове человека.
Дождь хлестал в лобовое стекло и «дворники» трудились изо всех сил.
— Думаешь, между нами есть прямая зависимость, так сказать, метафизическая связь, такая же, как между вымыслом и действительностью? — спросила я.
— Да! И между тобой и ребенком в подвале тоже. Напиши об этом, — сказала Фрида.
— Об этом… Для этого невозможно найти слова.
— Почему?
— Чтобы об этом написать, надо от этого отстраниться, а я не могу, — призналась я.
— Как же можно говорить, что ты хочешь покончить с прошлым, если ты не в силах даже отстраниться от него?