– Отлично, бойцы! Теперь нужно из другого бункера перенести ящики в этот дзот.
– Нам нужно нашего учителя найти! И нас дома ждут, – попытался возразить Волкогонов.
– Разговорчики в строю! Зааа мной! – командный голос военного не подразумевал возражений. Он развернулся и пошел к бункеру.
– Никуда я не пойду! – сказал Роман, подбоченившись. – Я что-то вообще потерял логику происходящего. Мы не ваши солдаты, мы школьники из школы. Из другого ведомства.
– По министерству образования, – добавил Андрей.
– И приказывать вы нам как бы права не имеете, – закончил Павлихин.
Военный рассмеялся.
– Есть у меня такое право. Называется – право силы.
– Это как? – пискнул Мазуренко. – Как вы нас заставите?
– Заставлять я вас не собираюсь – вы сами все сделаете добровольно. Это же в ваших интересах. Сами видите: мои бойцы на объекте, а дело сделать надо. С меня спросят. Бежать вы отсюда не можете: КПП я запер на ключ, а проволочная ограда – под напряжением. Разберите бункер, и отправимся искать вашего Палыча. Услуга за услугу.
Новая задача оказалась еще сложнее: перенести коробки в только что расчищенный дзот из бункера в полукилометре отсюда. Ящики оказались невероятно тяжелыми, каждый приходилось нести вдвоем. Солдат все время был рядом с ними, поглядывая на секундомер и прерывая любое общение, так что нельзя было даже перекинуться словечком. Однако уже через минут пятнадцать военный решил караулить вход очищаемого бункера, что позволило ребятам поговорить:
– Ну что, пацаны, что думаете, что делать? – начал Волкогонов.
– Понятия не имею, очень стремный тип, окончательно поехавший, – ответил Масляев.
– Согласен, не поможет он нам, – вступил в разговор Павлихин.
– Вот, я же говорил, что у солдафона кукушка не в порядке, а ты спорил, – сказал Масляев.
– Да уже вижу, не поможет нам этот… Кстати, а как его зовут, кто-нибудь запомнил? – спросил Павлихин.
– А он вроде и не представлялся. – Масляев и сам задумался, почему это солдат ни сам не представился, ни спросил имен у ребят.
– А кстати, что у него на погоне написано? СА. Что это такое?
– Советская армия! И ведь форма у него тоже советская еще, сейчас уже в другой служат.
– Странно все это, – опять протянул Мазуренко.
– Ну подумаешь, советская форма. Странно, конечно, но все понятно: новую не выдали, может, прапорщик упер, вот они старую и донашивают, – рассудительно сказал Волкогонов.
– Говорю вам, это Черный Ефрейтор. Видели, что у него на щеке?
– Ожог какой-то, – передернул плечами Андрей.
– Не какой-то. Химический, – вздохнул Валера. – И мы рядом с Мертвым озером, куда всю химию сбросили. Поэтому и земля вся черная, выгоревшая… – Мазуренко помолчал, затем добавил: – Мне про него брат рассказывал. Он нас в часть заманил, мы рты раскрыли…